Туындылар ✍️

1. Актуальность темы.


2. Цель отчета.


3. Поставленные задачи исследования.


4. Институт ханской власти в Младшем жузе.


5. Хан Абулхаир – как яркий пример олицетворения личности хана и ханской власти. Его политический портрет.


6. Институт батырства в в Младшем жузе. Бокенбай Карабатыр-улы, Есет Кок-улы, Шакшак Жанибек батыры - как яркий пример олицетворения личности батыра и роли в казахском традиционном обществе. Их политический портрет.


7. Влияние института батыров на функционирование института ханской власти на территории Младшего жуза Казахстана.


8. Историческое значение института ханской власти, институт батырства в Младшем жузе и их влияние друг на друга.


9. Список использованной литературы.

С обретением независимости Казахстаном стал важным и необходимым вопрос об изучении истории Казахстана в условиях подлинной независимости и национального возрождения. Особенно, истории периода существования Казахского ханства, где одним из важных вопросов является вопрос влияние института батыров на функционирование института ханской власти на территории Младшего жуза Казахстана.

1. Актуальность темы обусловлена еще тем, что, институт батыров как определенная социальная группа традиционного казахского общества в указанных задачах и хронологических рамках не являлась объектом специального исследования. В условиях суверенного Казахстана в свет вышли ряд публикации освещающих в той или иной мере сведения о казахских батырах, боровшихся за национальную независимость. В данном отчете делается вывод, что эти исследования характеризуют лишь отдельных батыров и не представляли комплексную картину института батыров.


2. Цель научной статьи– анализ формирования и развития института батырства как специфической особенности традиционного казахского общества и его влияния на институт ханской власти в Младшем жузе Казахстана.


3. В научном статье в качестве главных определены следующиезадачи:
   - определить роль и специфику института батырства на основе исторических событий XVIII-XIX вв. в Младшем жузе;

- выявить социальную природу института батыров на основе анализа его возникновения, формирования и эволюционного развития, а также конкретизировать события формирования, развития, причины исчезновения традиционного института;

- показать роль батыров в политической жизни страны, сохранении политической стабильности в исследуемый период истории и обосновать значение батыров в патриотическом воспитании молодежи современного Казахстана,
- показать степень влияния института батыров на институт ханской власти традиционного казахского общества, на примере Младшего жуза.

Исследование этого вопроса помогает глубже, всесторонне, полноценно изучить и осмыслить подлинную историю Казахского ханства, все его положительные и отрицательные стороны в политическом, социальном, экономическом и прочих отношениях.

В ходе работы по данной исследуемой теме были произведены этнокультурные, этнофольклорные, этнополитические исследования на территории Иргизского, Байганинского, Алгинского районов Актюбинской области накануне празднования 550-тилетия образования Казахского ханства и ханской власти.

В ходе проведенного научного исследования изучалась взаимосвязь института батыров и Абулхаир хана; героическое наследие и дипломатическая деятельность батыров Бокенбая Карабатыр-улы, Есет Кок-улы, Шакшак Жанибека в освобождении казахских земель от нашествия врагов.

Как известно, после монгольского завоевания в Степи утвердилось чингизидство. Всех чингизидов стали относить к «белой кости» или «торе». Только потомки Чингиз хана – ханы и султаны составляли закрытую самим происхождением корпоративную группу правителей «Степи».

Возникнув на обломках государств - потомков Золотой Орды, Казахское ханство строго придерживалось своих коренных принципов: "чингизизма" во власти и сепаратизма во внутренней политике. Несмотря на то что подлинным деспотом в Степи была лишь сама Степь, роль личности в казахской истории не менее значима, чем в оседлых абсолютистских государствах-современниках.

4. Титул хана мог носить только прямой потомок Чингиз хана. Хан избирался курултаем. Хан выполнял свои функции пожизненно. Процесс избрания ханов сопровождался обрядом конфирмации, заключавшимся в троекратном поднятии на белой кошме. Белый войлок олицетворял чистоту намерений хана, происхождения и богатства его рода. Наиболее влиятельные лица ханства из султанов и биев трижды приподнимали кошму за концы, провозглашая: «Хан! Хан! Хан!». Затем войлок разрывали на мелкие части и всякий старался унести лоскуток на память того, что он был участником избрания хана.

С.Г. Кляшторный, Г.И. Султанов выделили следующие функции ханской власти:

• Хан как глава царствующего рода и верховный сюзерен казахских племён имел верховное право распоряжаться всей территорией, всеми землями; в его обязанности входило охранять страну от внешних врагов.


• Хану принадлежало право объявления войны и мира.


• Хану принадлежало верховное право ведения переговоров с иностранными государствами.


• Хану принадлежало право убить или оставить в живых своего подчиненного С.З. Зиманов выделяет следующие функции ханской власти (1).


• Обеспечение сбора налогов и податей с населения в пользу хана и других владетелей;


• Осуществление официальной внутренней и внешней политики отражавшей интересы в основном феодальной знати;


• Создание порядка, который узаконивал и упрочивал угнетение зависимого от знати населения;


• Ведение войн по захвату территории соседей и оборона своих границ (2).

     На основе анализа научной литературы мы пришли к выводу, что к основным функциям хана относились:

1. определение внешнеполитического курса государства;


2. организация обороны государства;


3. осуществление высшей судебной власти;


4. охрана общественного устройства;


5. взимание податей;


6. распределение пастбищ.

Огромными полномочиями в казахском обществе в ХҮ-ХҮІІІ веках обладали султаны. В большинстве своем султаны являлись правителями уделов и улусов, выполняли дипломатические функции, командовали войсками своих административных единиц. В своих уделах султаны осуществляли судебную, гражданскую и военную власти.

Для решения наиболее важных политических и юридических вопросов ханом созывался Совет биев, в состав которого входили наиболее авторитетные бии. При хане состоял постоянно действующий орган, который осуществлял делопроизводство диван. Каждый казахский хан и большинство султанов имели лично от них зависимых людей – тюленгутов. Тюленгуты находились в полной зависимости от хана и кочевали вместе с ним, хотя и имели свои хозяйства. Число тюленгутов было весьма значительным. Так, Аблай хан имел 5000 хозяйств тюленгутов, Кенесары – 1000 хозяйств и т.д. По мнению С.Д. Асфендиарова, институт тюленгутов был феодальным институтом, аналогично европейскому и русскому (3).

Монопольное право династии на ханские престолы различных государственных образований и внутренняя закрытость султанской касты способствовали превращению чингизидов во внеэтнический правящий слой. Султаны перемещались внутри кочевых общин, перепрыгивая с одного ханского престола на другой, и лишь по прошествии времени, что называется, «вросли» в этнос. Так, казахский чингизид Нур-Али Абулхаир-улы был дважды в 1741 и 1745 гг. приглашен на трон хана Хивы, а затем до 1786 года являлся ханом Младшего жуза (4).

Если рассматривать казахское ханство с точки зрения средств, при помощи которых оно обеспечивало выполнение задач, стоящих перед ним, нельзя не видеть, что в их системе важную роль играли:

во-первых, специально выделенная из общества и специализировавшаяся на управлении особая группа людей (султаны, бии, старшины);

во-вторых, материальные придатки власти (аппарат, военные дружины, батыры с войском, средства заточения);

в-третьих, экономические санкции со стороны феодальной знати и идеологическое воздействие на умы населения (экономическое притеснение, моральные санкции, пропаганда, религия и т.д. (5).

Необходимо отметить, что в казахском традиционном обществе ханская власть не просто была узурпирована отдельными домами. Она принадлежала наиболее сильным в экономическом отношении представителям.

Наследственный характер власти обеспечивал её устойчивость и развитие экономической мощи ханов. Наследственная ханская власть заключалась в верховном праве распоряжения всей территорией казахских улусов, распределении пастбищ и маршрутов кочевок, водных источников, в организации их вооруженной защиты, в праве издавать общеобязательные повеления, а также казнить и миловать. Хан вел переговоры с другими государствами, объявлял войну и мир, заключал союзы (6).

Особо, на наш взгляд, необходимо подчеркнуть, что в казахском ханстве отсутствовала такая функция, как осуществление публичных работ. И это было оправдано, поскольку здесь  в силу неразвитости орошаемого земледелия не строились ирригационные сооружения, а также дороги и т.д.

В области хозяйственной деятельности основной задачей ханской власти являлось осуществление наблюдения за тем, чтобы каждый род занимал определённые отведённые ему районы кочевья. Именно хан занимался перераспределением кочевий. Данная функция присуща лишь правителям кочевых народов. Однако данная функция была присуща «не всем ханам, а лишь сильным» (7).

Относительно развитой была функция взимания податей. Данная функция относилась к личным правам хана.

В основном систему податей и повинностей можно представить следующим образом:

1. зякет - 1/20 часть скота;


2. ушур - 1/10 часть урожая;


3. бадж


4. харадж;


5. тагар – военный налог


6. сыбага - подношение мясом для содержания ханского дома в зимнее время;


7. согым - подношение живым скотом.

Формально ханская власть была неограниченной. Но рамки её деятельности фактически всегда являлись узкими. Однако многие исследователи указывали, что сила ханской власти, как правило, во многом зависела от личности самого хана.

Фигура хана никогда и не являлась сакральной в казахском обществе. Действительно, он был первый среди равных. Также в кочевых государствах не существовало четкого порядка престолонаследия. Но это признак не казахской государственности, а особенность системы власти у всех кочевников вообще. Ханов часто свергали или уходили от них к другим, если те не исполняли свои обязанности по отношению к своим подопечным, не устраивали как правители. В разгар казахско-джунгарского противостояния одним из правителей южных казахов на рубеже XVII-XVIII веков был некий хан Жангир. Его правление по каким-то причинам не устроило местных кочевников, и они отправили его в ссылку в Джунгарию.

К сожалению, объем исторической информации о казахских ханах весьма скуден. То, что известно о периоде XVII-XVIII веков - это немногочисленные нарративные источники восточных авторов, соседей казахов. Соседей интересовали, как правило, вопросы внешней политики, поэтому внутренняя ситуация в Казахском ханстве освещена скупо. Вот поэтому-то в центре внимания остается XVIII век и два казахских хана - Абулхаир и Абылай. Именно они концентрировали вокруг себя наибольшее количество казахов, каждый в свою эпоху.

Эти фигуры стали жертвами политической конъюнктуры, которая сложилась у нас в XX веке. Царские историки, признавая первенство Абулхаира в принятии российского подданства, тем не менее отзывались о нем как о хитром интригане, задержавшем процесс установления власти России в Казахской степи. Главным основанием для этой негативной оценки послужило противодействие Абулхаира попыткам оренбургского губернатора Неплюева реализовать в отношениях с казахами тот вариант российского подданства, которого придерживалось царское самодержавие внутри страны, но который не устраивал политических лидеров кочевников. В начале эпохи советской власти оценка Абулхаира стала однозначно отрицательной: из-за классовой солидарности он-де пошел на сговор с царским самодержавием - главным эксплуататором российских трудящихся. Потом признали, что внешняя опасность для казахской государственности была вполне реальной и хан выбрал из двух зол меньшее. В последние три десятилетия существования СССР советские идеологи стали только хвалить Абулхаира как проводника идеи интернационализма и советского братства народов. Об Абылае в дореволюционный период писали малозаинтересованно и меньше, чем об Абулхаире. В советское время его сначала провозглашали борцом против российско-казахского союза эксплуататоров, а ближе к закату СССР оценивали как политика-сепаратиста, препятствовавшего интернациональному единению трудящихся.

Но, если судить объективно, эти две фигуры очень похожи. Начиная с биографии, кончая политическими взглядами. Ныне их порой сталкивают между собой, а это беспочвенно. Сам же Абылай писал оренбургскому губернатору Ивану Неплюеву, что "Абулхаир нашего народного счастья содержателем и отцом нашим был". Абылая вполне можно назвать правопреемником политики Абулхаира. К тому же они состояли в родстве: Абулхаир выдал свою племянницу замуж за Абылая, и она стала его байбише.

Судьба бросала Абулхаира в разные ситуации. В юности он остался без родителей и попал в зависимость от калмыцкого хана Аюки. Об этом человеке в Казахстане мало говорят, а ведь Аюка был в начале XVIII века настоящим приволжским самодержцем, имевшим дипотношения с Россией, Цинской империей и Турцией сразу. Он не имел отношения к роду борджигин, но был одним из трех монгольских монархов иного династийного происхождения, кто получил ханский титул непосредственно от Далай-ламы. Сам Петр I встречался с Аюкой во время Персидского похода. Пример Аюки создал в казахских степях иллюзию, что можно быть подданным российского императора, но сохранить свободу действий.

С Аюкой, и правда, россияне ничего поделать не могли. Ойратская (калмыкская и джунгарская) конница по боеспособности не уступала лучшим армиям своего времени. Поэтому Россия стремилась сдерживать силами Аюки своих недругов на востоке. Казачество же стало оплотом царского самодержавия только в конце XVIII века. Примечательно, что до середины этого столетия едва ли не 50% уральских казаков были тюркского происхождения. Тогда они еще не представляли собой российское воинское сословие, а были разбойничьей вольницей, которая фактически никому не подчинялась.

Далее Абулхаир предстает главным героем борьбы с джунгарами в войну 1723-1730 годов. Кстати, автором политики "многовекторности" был не Абылай, а Абулхаир. В 1740-х он применил ее в отношении России и Джунгарии. Натолкнувшись на противодействие своей политике со стороны Неплюева, он стал посылать посольства для принятия подданства в разные страны. Так, известно о его намерении принять наряду с российским и турецкое подданство, а также выдать свою дочь за джунгарского хана и заключить тем самым с ним политический союз.

После смерти сильного правителя джунгарского хунтайджи Галдан-Цэрэна в 1745 году к власти в Урге пришел его пятнадцатилетний сын Цеван Доржи Аджи Намжил. Он нуждался в поддержке Абулхаира и хотел жениться на его дочери. Перед Россией замаячила угроза объединения казахов и джунгар. В документах русских чиновников того времени (сейчас мы их находим в Архиве внешней политики Российской Империи) прослеживается "татаро-монгольский синдром": в них говорится об опасности вторичного появления на восточных границах страны несметных кочевых орд, если два народа объединятся.

В 1993 году, когда была введена национальная валюта, на купюре достоинством 50 тенге был помещен портрет этого человека. Несомненно, что все это было не случайно. В 550-летнюю историю Казахского ханства хан Младшего жуза Абулхаир внес значительный вклад.

5. Хан правил Младшим жузом в первой трети XVIII века и в 1731 году был инициатором вхождения казахов в состав Российской империи. Мухаммед Абулхаир Гази Бахадур хан являлся прямым потомком Чингисхана в 18-м поколении и правил в сложном и тревожном столетии.

Чингис Валиханов так описывал положение казахского народа в начале XVIII  века: «Первое десятилетие века было ужасным временем в жизни киргизского (тогда так именовали казахов. – Авт.) народа. Джунгары, волжские калмыки, яицкие казаки и башкиры с разных сторон громили их улусы, угоняли скот и уводили в плен целыми семействами».

В начале того века Казахское ханство в политическом плане было раздробленной страной. Здесь существовали три жуза, состоявшие в свою очередь из нескольких мелких ханств. Страну раздирали межфеодальные усобицы. Различные султанские группировки соперничали между собой, борясь за верховную власть в казахской степи и за лучшие пастбища. Борьба за власть и сепаратизм султанов привели к тому, что Казахское ханство в начале XVIII века подвергалось внешним вторжениям, о чем и писал Валиханов.
Самой страшной была джунгарская внешняя угроза. Джунгарское ханство образовалось в 1635 году на территории Восточного Туркестана (нынешний Западный Китай). Его население, как и население Казахского ханства, вело кочевой образ жизни. В условиях отсталой техники производства кочевое скотоводческое хозяйство могло развиваться лишь за счет постоянного расширения пастбищных территорий, и нашествия джунгар на казахские степи в начале века были вполне логичны.

Джунгарское ханство было к тому же централизованным государством, где власть верховного правителя – хунтайджи – была абсолютной. К тому же у джунгар была регулярная армия, тогда как войско Казахского ханства состояло из ополчения. Раздробленный и обескровленный внешними нападениями и внутренними раздорами, казахский народ в то время испытывал великие бедствия и лишения.

Хан Младшего жуза Абулхаир принял самое деятельное участие в организации и ведении освободительной войны казахского народа против джунгарских захватчиков. Потому летом 1710 года на народном курултае в Каракумах он был избран командующим казахским войском. Под его предводительством казахские воины обороняли Ташкент, Туркестан и Сайрам. В 1718 году Абулхаир хан вместе со старшим казахским ханом Каипом во главе 30-тысячного войска сражался с джунгарами на Аягузе. К этому времени относятся и его первые контакты с российскими властями. Именно тогда он вел переговоры с сибирскими губернаторами о заключении военно-политического союза против джунгар.

Абилхаир хан к тому времени прославился как опытный государственный деятель и отважный полководец. Не зря именно ему единодушно поручили руководить всеказахским народным ополчением на общеказахском курултае среди ханов, султанов, биев и батыров в местечке Ордабасы в 1726 году. Став в 33 года главнокомандующим казахской армии, он проводит огромную работу по созданию боеспособных вооруженных сил и мобилизации казахского народа для нанесения отпора джунгарским захватчикам. В 1728 году в горах Улытау, в местности Кара-сиыр у реки Буланты, казахское войско нанесло сокрушительное поражение иноземным захватчикам. Миф о непобедимости джунгарского войска был развеян. Казахский народ поверил в победу над врагом и в свои силы.

Весной 1730 года в местности Ит-ишпес, около Балхаша, казахские воины под командованием Абулхаир хана вновь наносят сокрушительный удар по джунгарам. В 100-летней войне между Джунгарским и Казахским ханствами назревал коренной перелом.

Однако в это время умирает старший хан Болат, и между претендентами на власть разгорается борьба. Согласно политической традиции того времени общеказахским ханом избирался представитель старшей султанской династии, и в соответствии с этим ханом стал Абулмамбет. Абулхаир — хан Младшего жуза был представителем младшей султанской династии, отчего не стал общеказахским ханом и покинул пост главнокомандующего казахской армии в пользу Абулмамбета. Он со своим ополчением возвращается в Младший жуз.

Можно осуждать за это Абулхаира, но не стоит забывать, что он исходил в своих действиях из кодекса поведения и чести чингизида того времени.
Вскоре Старший жуз покорился джунгарам, Средний продолжал борьбу с ними, а Младший жуз с четырех сторон оказался в плотном вражеском окружении – джунгар, волжских калмыков, яицких казаков, башкир и хивинцев. Особенно страдало население Младшего жуза.
Вследствие джунгарского нападения ситуация внутри Казахского ханства в тот период оказалась сложной, даже катастрофической. Лишившись богатых пастбищ в  Семиречье, казахи несли материальные и людские потери. Были нарушены веками установившиеся маршруты кочевок на всей территории Казахстана. Вытеснение джунгарами казахских родов на западные и северо-западные границы Казахского ханства осложнило вопрос о кочевых пространствах между Волгой и Уралом. Это привело к постоянным конфликтам с уральскими казаками и калмыками,  подданными России.

Добиться мира на западных границах Казахского ханства стало одной из главных внешнеполитических задач казахских правителей. Это было крайне необходимо, чтобы полностью переключить все свои силы на борьбу с джунгарами.
Критическая ситуация потребовала от хана Младшего жуза Абулхаира нового осмысления геополитической ситуации как в Младшем жузе, так и с сопредельными территориями. Необходимо было наладить отношения с северным соседом – Российской империей. В то время Россией правил Петр I, превративший ее в одну из ведущих держав Евразийского континента. В XVIII веке сформировался ряд мощных государств-империй – Британская, Французская, Австро-Венгерская, Китайская, Российская и другие. В то жестокое время все малые народы неизбежно должны были покориться великим державам либо исчезнуть, что и случилось позже с джунгарами.

Все эти причины вкупе послужили тому, что 10 октября 1731 года на собрании казахских старшин Младшего жуза Абулхаир хан, Букенбай, Есет, его брат мурза Кудай-назар и еще 27 знатных казахских феодалов подписали юридический акт о добровольном присоединении Младшего жуза к России. Такой политический шаг хана Абулхаира был продиктован прагматизмом политического деятеля. Он решил воспользоваться военной мощью северного соседа против джунгар и с ее помощью освободить весь Казахстан от захватчиков.

Конечно, были у него и личные расчеты: укрепление своей власти во всем Казахском ханстве. Абулхаир прекрасно понимал: лишь создание централизованного государства поможет казахскому народу выжить и существовать достойно. Отсюда его попытки обрести внешнюю поддержку в лице северного соседа – России, и внутреннюю – в лице казахских батыров. Но политика России была направлена против сильной ханской власти. Однако империя не учла одного: такой авторитетный и волевой правитель, как хан 

Младшего жуза Абулхаир, никогда не стал бы ее марионеткой.
Поэтому можно смело утверждать, что Абулхаир хан исходил из общеказахских национальных интересов и стремился обеспечить своему родному народу спокойную и мирную жизнь. Его политический и стратегический выбор наглядно показывает, как любому крупному политическому и государственному деятелю важно вовремя сориентироваться в сложной международной политической обстановке и суметь провести умную, конструктивную геополитику и найти друзей и союзников.

Таким образом, хан Младшего жуза Абулхаир — великий государственный и политический деятель Казахского ханства первой трети XVIII века — определил и  заложил основы сегодняшнего жизнесуществования нашего Казахстана. Это  политик с большой буквы, он сумел сделать стратегический, политический и человеческий выбор в пользу будущего развития своего народа и своей страны.

Установить в степи стабильную сильную власть - это и было главной целью Абулхаира в 1731 году. Он сам говорил российскому посланнику Алексею Тевкелеву: "Я - хан. Но только имя ханское ношу, а власти ханской не имею". Ханы кочевников не имели эффективных постоянно действующих рычагов влияния на своих подданных. Потому он и просил войска, помощи в строительстве городов, создании специального аппарата управления и принуждения и т.п. Абулхаир отлично понимал, что ему надо, чтобы стать полновластным казахским ханом. Это Касым, Есим и Тауке пытались укрепить свою власть за счет актуализации норм обычного права. Но проходило время, нормы забывались. Абулхаир, прекрасно знавший историю, извлекал из нее уроки. Надо понимать и то, что его выбор был не политическим, а цивилизационным. За счет принятия российского подданства он хотел модернизировать политическую систему в Степи и казахское кочевое общество, адаптировать ханскую власть к новым геополитическим реалиям и общественным нуждам. Хан, настаивавший на принципе монодинастийной преемственности власти, был западником, тогда как его противники хотели сохранить все по-старому.

Абулхаир был безумно храбрым человеком. Когда в 1723 году все растеряны, он организует оборону Туркестана. Потом становится верховным командующим общеказахского ополчения. В 1730 году вопреки мнению большинства первым решается договариваться с Россией о подданстве. В 1739-1742 годах происходит очередная война с джунгарами, Галдан-Цэрэн для мира требует заложников-аманатов, старшины Младшего и Среднего жузов готовы их отдать, но Абулхаир ругает их и отказывается посылать своих аманатов в Ургу к жесткому хунтайджи.

Именно храбрость, сделавшая его таким лидером, на этот раз сыграла с ним злую шутку. У двух султанов было давнее соперничество, но большую роль здесь сыграл Неплюев. Ему нужно было убрать умного и самостоятельного Абулхаира. "Ханство кайсацкое само в себе ничто, если не будет на нем таких людей, как Абулхаир был", - доносил этот чиновник в центр. Неплюев начал награждать Барака такими же почестями, как и Абулхаира. Соперничество разжигалось, а последней каплей были претензии Барака на управление каракалпаками. На то же претендовал и Абулхаир. Не идти, как оказалось, на роковой конфликт с султаном Бараком уговаривали Абулхаира его приближенные. В последней схватке силы были неравны, но Абулхаир успел нанести несколько ударов противникам перед тем, как его убили. Особенно отличился в стычке подручный Барака батыр Сырымбет. Самое интересное, что Абулхаир предчувствовал свою скорую гибель и потому перед схваткой с Бараком продиктовал своим приближенным собственное политическое завещание на этот случай.

Джунгарская война была для казахов эпохальным событием, наравне с Реконкистой для испанцев, освобождением из-под власти орды для русских, Столетней войной для французов. Это был период наибольшей консолидации казахов, о чем мечтали акыны и жырау. Шокан Уалиханов назвал то время рыцарской эпохой, когда каждый мужчина сражался не только за себя и свой род, но за весь народ. В XVIII веке борьба с джунгарами ожесточается, так как они в то время покусились на святая святых казахов - Сырдарьинский регион, здесь находились зимовки трех жузов, духовная и политическая столица казахов - Туркестан. Поэтому героями становятся батыры из самых разных родов и племен казахов, среди которых есть как чингизиды, так и выходцы из простого народа.

6. В кочевом обществе каждый мужчина - это воин. Храбрых и смелых воинов было много, но не каждый становился батыром. В мирное время батырами становились самые отважные и ловкие барымтачи - "отличники боевой и физической подготовки". Мы привыкли смотреть на барымту только как на межродовую вражду или грабеж, хотя это во многом не так. К тому же тактика действий казахских барымтачей и тактика действий казахов в бою идентичны. Критериями полководческого таланта были успех дела и наименьшие потери. В крупномасштабных боевых действиях играла роль и степень причастности воина к общему успеху. Учитывались такие подвиги, как победа в ритуальном поединке перед сражением, первенство в прорыве боевых построений противника, количество захваченных пленников.

Несомненно, ярчайшими батырами первой половины XVIII века были  Жанибек из аргынского рода шакшак и Есет из рода тама, союза жетыру. Их жизни были настолько взаимосвязаны, что, рассказывая об одном, совершенно невозможно оставить в тени второго. Они были вдвоем почти на всех известных нам войнах, курултаях и переговорах. И с уверенностью можно предположить, что вне внимания хронистов осталось еще большее количество примеров их тесных личных взаимоотношений.

О подвигах этих батыров, в степи заговорили еще в конце XVII - начале XVIII вв. (Есет родился ок. 1668 г., и Жанибек, видимо, был приблизительно того же возраста). Люди необычайной отваги и физической мощи, они находились на первых ролях во всех казахских набегах и войнах. Еще одним их товарищем был Бокенбай, и следует отметить одну особенность, не отмеченную в очерке об этом батыре. Жанибека, Есета и Бокенбая связывало между собой одно важное обстоятельство.

Есет и Бокенбай происходили из союза жетыру (семь родов) – малочисленного и маловлиятельного объединения, созданного ханом Тауке. Алшины (алимулы и байулы), гордившиеся своим чистокровным ногайским происхождением, свысока относились к семиродцам, вынужденным пасти свои стада в самых бесплодных пустынях. А Жанибек относился к роду шакшак, из так называемых токал-аргынов, к которым более высокородные аргыны тоже относились не совсем по-братски. Но, конечно, эта родоплеменная иерархия в известной мере носила условный характер. Слишком мало клинков могли выставить в конфликтах токал-аргыны и жетыру, что в условиях военной демократии и было реальным основанием для их притеснений со стороны более многочисленных племен и родов.

Только при посторонней помощи, маленькие казахские роды могли отстаивать свое место под солнцем. Это обстоятельство и стало залогом прочного и длительного союза между батырами. Они вместе поддержали кандидатуру молодого султана Абулхаира, происходившего, кстати, из боковой чингизидской ветви, существенно уступавшей в авторитете господствующей линии Жадика. Народные предания напрямую связывают избрание и утверждение Абулхаира с именем батыра Жанибека. Последний, хотя об этом не слишком известно, вместе с Абулхаиром, Бокенбаем и Есетом полностью участвовал и в политическом решении о принятии российского подданства.

Дело в том, что батыры после выигранной во многом их усилиями войны на нескольких направлениях, в мирное время вновь превратились во второстепенных правителей второстепенных родов, которых никогда не слушают на курултаях, где делятся кочевья. В том же Младшем жузе, отбитые у башкир и калмыков земли стали понемногу захватывать сильные алшинские рода. Аргументы были достаточно просты и неоспоримы. “На сих-де наших кочевьях прежде нас кочевали ногайцы, которые были наши прадеды, токмо от своего непослушания и несогласия получили себе разорение и гибель и кочевья их остались пусты”, - говорил, к примеру, бий Тлеуберген из рода карасакал при встрече с ханом Нуралы в 1750 г.

Борьба за кочевья на новой границе и стала одним из обстоятельств обращения батыров и хана Абулхаира к российским властям от лица всего казахского народа. Тема пастбищ на Яике всегда была основной для Бокенбая, Жанибека и Есета с самого начала установления контактов с российскими властями, о чем повествует очень большое количество документов.

Когда летом 1731 г., российское посольство, направленное императрицей Анной Иоанновной, еще находилось в Уфе, к руководителю миссии А. И. Тевкелеву в качестве посланника Абулхаира прибыл племянник Жанибека – Суиндык. В этот момент батыры-заговорщики находились в страшном напряжении, вследствие неожиданно затянувшегося ожидания. Им, видимо, казалось, что задержка посольства была вызвана какой-то поступившей информацией о реальном положении дел в казахской степи.

Суиндык просто ошарашил Тевкелева информацией, что Хива Суиндык просто ошарашил Тевкелева информацией, что Хива и Бухара нынче оказались под властью Абулхаира и теперь тоже желают скорейшего вступления в российское подданство. Такие новости заставили Тевкелева быстро закончить сборы и двинуться в путь. Русский посланник уже мечтал о чинах и наградах, но в степи его ожидало серьезное разочарование. Кроме “Могучей кучки” и небольшого числа их сородичей все остальные степняки оказались настроены крайне негативно ко всей этой затее. Буквально с первых дней приезда Тевкелева, Есет и Бокенбай отбивали нападение за нападением на посланника и хана, но даже эти многочисленные инциденты были только видимой частью огромного недовольства степной элиты.

Число охотников за головой русского посланника в Младшем жузе неуклонно возрастало, а спустя год почти все правители Среднего жуза тоже решили поддержать алшинов. Такому повороту дел отчасти способствовал и сам Тевкелев, поскольку вначале все складывалось достаточно неплохо.

В декабре 1731 г., хан Среднего жуза Самеке и бий Казыбек, сменив гнев на милость, признали себя российскими подданными. Присягу принимал башкирский батыр Таймас, совершивший поездку в Средний жуз. По приезду обратно, он сообщил Тевкелеву, что Самеке “имеет намерение ехать на хонтайшу и войска собирается 6000 человек и двое Салтанов – Барак-салтан и Обалмамбет-салтан, и знатной человек Ченебек-батыр; и как он, Шемяки-хан, возвратитца от хонтайши, и обещал-де видитца с Тевкелевым в собрании их в майе месяце, где могут быть все ханы и салтаны и вся киргис-кайсацкая старшина”. В данном случае привлекает внимание перечисление Жанибека среди правителей белой кости, что, безусловно, показывает, какое место он занимал в этот период среди военной знати Среднего жуза.

Встреча Тевкелева с верхушкой Среднего жуза так и не состоялась, хотя тот же Жанибек настойчиво приглашал в свои кочевья российского посланника. Но Тевкелев ехать опасался. Самеке вел какие-то сомнительные переговоры с мятежными калмыками, предлагавшими воевать против России, и складывалось впечатление, что этот хан плевать хотел на свою присягу полугодовой давности. Подозрения подтвердились. Случайно узнав о том, что в Среднем жузе готовится набег на башкир, Тевкелев спешно известил об этом уфимского воеводу. Предупрежденные башкирские батыры сумели перехватить конокрадов, перерубив около 30 человек. О том, кто сорвал набег, вскоре узнали, и над головой Тевкелева еще более сгустились тучи. Все видные правители Среднего жуза требовали крови русского посланника, но их кто-то сумел сдержать. Многочисленные косвенные доказательства позволяют предположить, что этим “кто-то” мог быть только батыр Жанибек. Правда, и ему удалось лишь немного потянуть время.

7. В ноябре 1732 г., никто уже не собирался слушать ни Бокенбая, ни Жанибека, ни Есета. От них решительно потребовали прекратить оказывать покровительство Абулхаиру и Тевкелеву. В случае отказа, батыры оказывались в состоянии войны практически со всеми остальными племенами Среднего и Младшего жузов. Обстановку накалил набег башкир, в ходе которого в Среднем жузе было убито 100 человек, взято в плен 40 человек и угнано около 2000 лошадей. Старейшины Среднего жуза прислали гонцов к алшинским биям с просьбой не дать уйти русскому посланнику до прихода отряда из Сары-Арки. После этого даже батыр Бокенбай, обещавший в два года саблею привести в подданство всю “Киргис-Кайсацкую Орду”, был вынужден признать, что“ежели-де из Средней орды приедут многолюдно, то-де будет будет не без затруднения спасать его, Тевкелева”.

Решено было тайно отправить посланника назад вместе с новым посольством от Абулхаира. Казалось, что миссия окончательно провалена, и казахи, сопровождавшие Тевкелева, постоянно испытывали опасения, что за мытарства царского посланника гнев императрицы может обрушиться на их головы. Но Тевкелев вернулся триумфатором, исполнившим наказ Петра I, завещавшего, невзирая на расходы, хотя бы “одной росписью” склонить казахов к принятию российского подданства.

В степи же после отъезда русского посланника страсти поулеглись. Клинки Есета, Жанибека и Бокенбая могли понадобиться в любой момент, поскольку воевать приходилось постоянно и раздувать распрю было совсем не умно. Более того, агитационная деятельность батыров привела к увеличению сторонников идеи установления российского протектората. Вскоре обратилось с прошением о приеме в подданство группа влиятельных батыров и биев Старшего жуза. Их примеру последовали правители племени найман Кучук-хан и Барак-султан. Затем попросил простить ему прегрешения и вторично принять его в подданство и хан Самеке.

Но все эти прошения носили формальный характер, ничем, к примеру, не мешая вражде казахов с калмыками, хотя оба народа теперь считались российскими подданными. После сокрушительных казахских набегов в 1736-1737 г.г., калмыцкие улусы старались не переходить на левый берег Волги, чтобы не подвергать себя опасности. Жанибек и Есет приняли самое деятельное участие в этих набегах.

Следует отметить, что кроме старых счетов у казахских правителей были и другие причины для усиления давления на западном направлении. О постоянных связях и переписке по этому поводу казахских и ногайских правителей российским властям сообщал, к примеру, калмыцкий хан Дундук-Омбо. Дело в том, что в те же годы калмыцкие войска, при поддержке русской армии, несколько раз учиняли страшные погромы ногайских улусов, выступавших союзниками крымского хана и турецкого султана. Таким образом, становясь на сторону ногайцев и совершая нападения на калмыков, казахские правители фактически включались в русско-турецкую войну 1735-1739 гг. И вполне возможно, что они это очень хорошо осознавали. По крайней мере, во время встречи с В. А. Урусовым в 1740 г., тот же батыр Жанибек проявлял явно повышенный интерес к обсуждению результатов этой войны.

Особенно крупным стало нападение казахов в 1738 г. Батыры Алтай, Бокенбай, Жанибек, Есенбай и Есет, перебравшись на правый берег Волги, где зимовали калмыцкие улусы, подвергли разгрому самого хана Дундук-Омбо. Основные силы были в Крыму и на Кубани, и хан не сумел оказать особенного сопротивления. Казахи взяли в плен около двух тысяч семей, захватив в качестве трофея юрту калмыцкого хана и, что вызвало особенную досаду, главные религиозные реликвии: статуи Будды и древние священные книги. Желая реванша, Дундук-Омбо приказал своему сыну Галдан-Норбе вернуться в родные кочевья и совершить ответный поход на казахов с войском в 20 тысяч бойцов, но этот план так и не был претворен в жизнь по причине разногласий между отцом и сыном.

Эти набеги на калмыков, приносящих огромную пользу на турецком фронте, и вовлеченность некоторых казахских правителей (в том числе и Абулхаира) в очередное башкирское восстание против империи серьезно встревожили российские власти. По этой причине, в августе 1738 г., было принято решение о повторной церемонии приведения к присяге знати Младшего и Среднего жуза. В этот раз властям впервые и довелось лично познакомиться с Жанибеком. Он, как и Есет с Бокенбаем, выказал себя убежденным сторонником России и проявил готовность во всем содействовать российским властям. Так, к примеру, Жанибек проявил огромное усердие в спасении участников посольства К. Миллера в 1739 г. Помимо этого батыр ведет постоянную переписку с властями, организовывает приграничную торговлю, способствует освобождению русских пленников и ходатайствует за степняков, оказавшихся в российском плену. Российские власти просто не могли не оценить старания столь преданного вассала, резко выделявшегося своим поведением среди остальной степной знати. Правда, зимой 1739-1740 гг. Жанибек и Есет вновь совершили набег на калмыков, но, как говорили оба батыра Урусову, это нападение было ответным ударом. Поскольку разобрать правых и виноватых в этом то стихающем, то разгорающемся конфликте было невозможно, российские власти смотрели на него сквозь пальцы, следя лишь за тем, чтобы барымта не превращалась в войну.

В 1740 г. была устроена очередная церемония присяги казахской знати. На этот раз, подтвердить или принять российское подданство пожелали 399 представителей степной элиты Среднего и Младшего жузов. В их числе прибыли такие очень влиятельные батыры, как Бокенбай, Есет, Нияз, Нурбай, Серке, Тлеуке. Но особым почетом российские власти обставили церемонию приема именно Жанибека. Он был принят наравне с султанами. Вероятно, российские власти тем самым хотели подать сигнал степным вождям, что верность присягам будет обязательно оценена и вознаграждена. Но неожиданно разразился скандал. Другие основатели “русской партии” Бокенбай и Есет сочли себя оскорбленными и преждевременно покинули съезд. Вместе с ними уехали и сыновья Абулхаира – Нуралы и Ералы, которым также были оказаны меньшие почести, нежели правителям Среднего жуза. Жанибек предпочел остаться, чем испортил свои отношения со старыми боевыми товарищами.

Немного позднее, разгневанный Есет писал Урусову: “Джаныбековым послам у вас честь есть, а моим послам у вас и чести нет. А я Исет таков же как Джаныбек, вы моим послам честь отдавайте”. Такое же ревностное отношение к Жанибеку сложилось и у многих других видных представителей степной знати. В экстракте Оренбургской комиссии от 31 января 1742 г., сообщалось, что султан Барак крайне негативно относится к российским властям “с таким выговором, что ево признают хуже простого человека, а имянно: Джанбека и протчих батырей”.

Примирила батыров только война. В 1741 г., казахи оказались втянуты в столкновения с калмыками, туркменами, джунгарами, каракалпаками. Почти все эти угрозы удалось ликвидировать, и нерешенным оставался только джунгарский вопрос. Военные столкновения с джунгарами, за исключением отдельных успехов, закончились полным поражением. Хан Среднего жуза Абулмамбет в результате поспешного бегства оказался на Яике, а султан Аблай в одном из боев попал в плен. В Туркестане хунтайджи утвердил нового хана – Сеита.

Понесшим тяжелые потери казахским родам и племенам не оставалось ничего иного, как просить перемирия у победителей. Джунгары, которым победа далась тоже нелегко, со своей стороны на стали возражать против этого предложения. В мае перемирие было заключено.

Осенью 1741 г. были начаты переговоры, в ходе которых Галдан-Церен выдвинул очень жесткие требования. Десять знатных семей Среднего жуза должны были представить своих представителей в качестве аманатов-заложников. Также необходимо было выдать смутьяна Карасакала и выплачивать ежегодную дань. Для обсуждения заявленных требований в степи состоялось несколько крупных собраний. Жанибек с самого начала категорически отказался давать своего сына в аманаты и заявил, что от него хунтайджи может получить лишь пулю или стрелу.

В такой обстановке российскими властями в 1742 г. была организована новая церемония присяги на верность “дщери Петровой” - императрице Елизавете. Всего чуть более десяти лет прошло к тому моменту со времени приезда в степь первого русского посланника, но жизнь уже серьезно успела развести друзей-соратников. Бокенбай погиб, а Есет, возглавивший союз жетыру, даже не пожелал явиться на встречу с российскими властями. Безусловно, это было связано с его ухудшившимися отношениями с Абулхаиром и Жанибеком, которые приехали на съезд. Жанибек был вновь осыпан подарками и удостоен звания тархан. Этот древний тюрко-монгольский титул изначально присваивался лицам, освобожденным от всяких налогов и повинностей, и обязывал только к несению военной службы. У казахов особой надобности в подобном титуле не было, но неожиданно звание тархана приобрело серьезное значение. Н. П. Рычков отмечал, что тарханы “в народе ежели не превосходят, то верно не уступают они силе ханской”.

Жанибек в официальных бумагах стал именоваться даже не просто тарханом, а первым тарханом. Он вновь принес клятву твердо стоять против всех врагов ее императорского величества. Сам И. И. Неплюев, комментируя это событие, сообщал, что “для баланца между всеми в надлежащей консидерции содержать… Джанбек тархана, которого я в бытность мою при Орске, нарочно тарханом определил, усмотря, что он в народе самих ханов и Салтанов не меньши силен и почтен”.

Присягу свою Джанибек соблюдал верно. Именно он дал проводника российскому посольству под началом майора К. Миллера в начале сентября 1742 г., отправленному в Джунгарию через казахскую степь. Пользуясь случаем, Жанибек решил даже взыскать ущерб за разграбленный в 1738 г. караван (который возглавлял как раз Миллер) с батыра Койгельды. Правда, попытка эта провалилась. Койгельды, пользовавшийся репутацией первого батыра Старшего жуза, сначала долго тянул время, а потом заявил, что “российский караван завоевал он, и ежели русский командир за тем хочет жить, то б в здешнем улусе жил у ково хочет, только б Джанбек-батырь поехал домой и ему-де до того дела нет”.

Весной 1743 г., Жанибек решил включиться в войну Джунгарии и Коканда. На стороне Коканда к тому времени уже воевали казахские племена шанышклы и канглы. И среднеазиатский правитель Абд ал-Карим-бек был совсем не прочь обзавестись дополнительной помощью. За разрешением начать военные действия против джунгар, Жанибек обратился к российским властям. Он также стал активно призывать начать войну против джунгар всех влиятельных казахских вождей Среднего жуза. Однако в планы российского правительства осложнения с Джунгарией не входили, а практически все известные казахские бии и батыры ожидали, какими результатами закончится поездка в Ургу батыра Малайсары. В итоге между казахами и джунгарами был заключен долговременный мир, что стало неприятным сюрпризом, в первую очередь, для России, поскольку Галдан-Церен теперь без помех стал готовиться к войне за Иртыш. И лишь вновь обострившиеся отношения с Кокандом отвлекли внимание хунтайджи от северной границы.

Особенно досадным для российских властей стало то обстоятельство, что число их сторонников в казахской степи теперь значительно сократилось. Даже Абулхаир, испортив отношения с начальником Оренбургской комиссии Неплюевым, стал совершать набеги на русскую границу. Явно стараясь дистанцироваться от хана, 14 июня 1743 г. в Орскую крепость для встречи с российскими властями прибыли Жанибек и Есет. На этой встрече Есет также получил титул тархана. Впрочем, конфликт между батырами вновь дал о себе знать. Как докладывал Неплюев, он “оного Исет-батыря вторым тарханом (нарочно для сего, чтоб первенство при Джанбеке оставить) определил”. Жанибек, прибывший в сопровождении большой свиты, вновь был удостоен особых почестей, что стало ударом по самолюбию Есета.

Но надо отдать должное батырам, что в случаях внешней угрозы, они, забывая о своих обидах и трениях, по-прежнему выступали единым фронтом. Так, например, когда в ноябре 1746 г., знать Младшего жуза вновь ополчилась на своего хана, Есет своим заступничеством спас Абулхаира. В том же году, когда каракалпаки разграбили караван, направленный бухарским ханом к Абулхаиру,  Жанибек и Есет немедленно откликнулись на ханский призыв и привели свои отряды. В результате стремительного набега зимой 1746-1747 г.г., каракалпакские улусы были разгромлены и оказались вынуждены спасаться в Аральском владении. Но батыры шли по пятам и осадили городок Шахтемир, в котором укрылась значительная часть каракалпаков. Как сообщал сакмарский казак М. Асанов, 12 дней казахи стояли под городом, а на “тринадцатой день, по совету Исет-тархана, пошли к городу приступом пеши и тот город сломили; причем друг з другом не токмо саблями, но уже и ножами резались”.

Несмотря на свой преклонный возраст, Жанибек и Есет до последних дней жизни не сходили с политической сцены. В июне 1748 г., когда состоялся крупный курултай с участием около 500 батыров и биев Среднего и Младшего жузов, на котором единодушно было принято решение о прекращении враждебных действий в отношении России и выдаче всех пленников, Есет и Жанибек обещали оказать Абулхаиру полное содействие в решении этих вопросов.

Правда, когда в августе Абулхаир был убит султаном Бараком, аксакалы не спешили выступать на стороне жаждавших мести сыновей своего боевого соратника. Тем не менее, именно благодаря Жанибеку, осенью 1748 г., новым ханом Младшего жуза был провозглашен старший сын Абулхаира - Нуралы. Немного позднее его кандидатуру поддержал и Есет. Таким образом, люди, когда-то избравшие ханом отца, почти сорок лет спустя сумели привести к власти и сына.

Есет умер в 1749 г. (по другим сведениям – в 1750 г.). Жанибек, поддерживая сыновей Абулхаира, в феврале 1750 г. совершил последний поход в своей жизни на каракалпаков, аральцев и туркменов. Это нападение было связано с участившимися отказами платить пошлину со стороны купцов. Кроме того, сыновья Абулхаира были не прочь овладеть хивинским престолом, в чем их всячески поддерживал Жанибек.

Интересно, что после подозрительной смерти Барака, Жанибек предоставил убежище в своих аулах детям покойного. Этот шаг вызвал множество различных кривотолков, но оказалось, что батыр хотел лишь примирить два чингизидских клана, породнив их между собой. Но этой задумке уже не суждено было сбыться. В 1751 г. Жанибек скончался в своих кочевьях.

Прошло совсем немного времени, и имена Жанибека и Есета стали легендами. Размолвки и интриги были забыты, а в памяти народной сохранились лишь подвиги великих батыров. В соответствии с нехитрыми казахскими религиозными представлениями, Жанибек и Есет, а также Абулхаир и Бокенбай превратились в святых. Люди совершали паломничества к могилам батыров, просили их о покровительстве и заступничестве, приносили в жертву скот, чтобы умилостивить аруахов. И это было естественно. Батыры, возвратившие, казалось, навсегда утраченные земли от Эмбы до Яика, представлялись потомкам какими-то полусказочными персонажами, ниспосланными самим Небом.

Батыра Бокенбая из рода табын, союза жетыру, казахстанские историки очень часто путают с батыром Богембаем из рода канжигалы. В некоторых работах, оба персонажа сливаются в одного человека, который отличался необычайным долгожительством и отменной физической формой, позволявшей ему на протяжении шестидесяти лет принимать активное участие в сражениях.

На самом деле, Бокенбай из Младшего жуза родился несколько раньше своего почти тезки из Среднего жуза. По крайней мере, около 1710 г., когда в приаральских Каракумах состоялся знаменитый курултай, Бокенбай был уже избран главнокомандующим казахским ополчением. К этому времени он, потерявший в джунгарской войне четырех своих братьев, уже и сам успел прославиться своими подвигами. Как рассказывал тому же А. И. Тевкелеву сам Бокенбай, во всех сражениях он находился “в первых огнях и выездах”. Батыр убедил всех казахских вождей продолжать борьбу, хотя многие уже предлагали признать себя поданными джунгарского хунтайджи, а другие призывали уходить на Кубань для объединения с ногайцами.

Помимо тяжелой войны с джунгарами, Бокенбай принимал активное участие и во всех других крупных конфликтах. В начале XVIII века, в северной части современной Актюбинской области кочевали башкиры, а на территории Уральской, Атырауской и Мангыстауской областей находились улусы калмыков. Борьба казахов за эти земли складывалась ничуть не менее драматично, чем борьба с ойратами на землях Старшего и Среднего жузов.

Калмыцкие и башкирские правители время от времени докладывали российским властям о своих отдельных успехах в борьбе с казахами, но общий ее итог оказался в пользу последних. В 20-х гг. XVIII в., башкирские и калмыцкие улусы, не выдержав противостояния, окончательно ушли за Яик. Одно из самых крупных сражений этой войны состоялось на правом берегу Яика осенью 1726 г. Историки редко вспоминают об этом сражении, хотя о нем нам известно намного больше, чем, например, об Аныракайской битве. Обстоятельства сражения также позволяют отнести его к одному из крупнейших событий казахской истории.

Вначале, 10-тысячное казахское войско в ходе внезапного нападения подвергло погрому улус одного из калмыцких князей, но противнику удалось быстро мобилизовать 20-тысячную армию. Вскоре отступавшие казахские войска были зажаты у Яика. То, что это было отступлением, а не бегством, показывает тот факт, что казахские военачальники сумели организовать грамотную оборону. Калмыцкие князья, желая победы малой кровью, прибегли к военной хитрости. Они не полностью окружили казахов, оставив небольшой проход к реке. Если бы противник в панике решил воспользоваться этим шансом прорваться за Яик, то эта попытка закончилось бы для него катастрофой. Но казахские батыры не поддались на уловку и, соорудив некое подобие крепостной стены из павших и зарезанных верблюдов, приготовились к сопротивлению.

После этого калмыки решились штурмовать казахский лагерь. Бой продолжался в течение четырех дней, но, обладая двукратным преимуществом в численности, имея на вооружении артиллерию, калмыцкие правители не смогли одолеть противника. После этого между сторонами начались переговоры. Фактически, в ходе этих переговоров калмыки отказались от притязаний на земли, расположенные за Яиком, и просили лишь не тревожить набегами улусы, кочующие уже у самой Волги. В подтверждение своего обязательства казахская сторона предоставила калмыкам 60 заложников-аманатов, в числе которых находился и Бокенбай-батыр.

В заложниках батыр находился около полутора лет, пока в ходе новых переговоров в 1728 г. его не освободили. Видимо, именно после этого полуплена у Бокенбая и его родственника, тоже знаменитого батыра Есета появилась новая идея. Батыры увидели, сколько выгоды получают калмыки от российского подданства, касается ли это оружия, товаров или других видов поддержки. В итоге, Бокенбай и Есет, а также примкнувший к ним батыр Жанибек и стали истинными инициаторами процесса вхождения Казахстана в состав России. Вскоре они убедили присоединиться к ним и хана Абулхаира.

В 1730 г., в Россию было направлено посольство с прошением о приеме в подданство, о чем в казахской степи почти никто даже не подозревал. Все видные вожди племен считали, что посольство намеревается только просить российскую императрицу выступить арбитром в конфликте казахов с башкирами. Приезд же посланника императрицы А. И. Тевкелева для юридического оформления российского протектората стал для степной элиты полной неожиданностью.

Бокенбай стал самым первым российским подданным, тайно дав присягу на верность России вечером 9 октября 1731 г. в юрте А. И. Тевкелева. Несмотря на то, что абсолютное большинство степных вождей было резко негативно настроено и к А. И. Тевкелеву, и к Абулхаиру, Бокенбай вместе с батыром Есетом сумели защитить и хана, и посланника жизни, которым неоднократно угрожала опасность. Именно благодаря воздействию Бокенбая часть старейшин во главе с ханом Абулхаиром все же изъявила согласие принять российское подданство. Вообще, если верить сведениям А. И. Тевкелева, Бокенбай представляется исключительно положительным историческим персонажем. Добрый, щедрый, отважный, каким, в общем, и должен быть настоящий рыцарь. Однако думается, такое мнение вряд ли могли разделить многие. Как отмечал сам А. И. Тевкелев, к примеру, в каракалпакских аулах люди приходили в ужас от имени Бокенбая.

Бокенбай и в дальнейшем выказывал свою пророссийскую настроенность, но воспользоваться плодами своих трудов он практически не успел. Весной 1741 г. калмыцкий хан Дондук-Омбо вступил в переговоры с туркменскими вождями для совместного начала военных действий против казахов. В это самое время тридцатитысячное джунгарское войско громило кочевья Старшего и Среднего жузов, и потому момент для нападения казался очень выгодным. Туркменские аулы (Дондук-Омбо писал российским властям о 300 тысячах очагов, но это слишком фантастическая цифра) двинулись на Мангышлак. Здесь началась крайне упорная война, закончившаяся отступлением большей части туркмен, но небольшие группы все равно продолжали оказывать бешеное сопротивление. Астраханский губернатор М. Голицын в своем донесении от 28 августа 1741 г. сообщал, что туркмены “отошли паки возвратно на прежние свои места, а осталось-де на Мангышлаке показанное малое число и претерпевают от кайсак великие утеснения”.

Провал совместного калмыцко-туркменского наступления был связан со скоропостижной кончиной калмыцкого хана Дондук-Омбо. Смерть правителя вызвала виток междоусобиц среди его наследников, и казахские правители Среднего и Младшего жузов, стремясь воспользоваться этим обстоятельством, в августе 1741 г., во главе семитысячного войска, совершили поход на калмыцкие кочевья. Генеральное сражение между сторонами состоялось при урочище Халта. Трехдневная упорная битва вновь не принесла победы никому и закончилась переговорами. Для казахских правителей было важно, чтоб калмыцкие тайши отказались от идеи соединения с туркменами, которую собирался осуществить покойный Дондук-Омбо. И поскольку претенденты на калмыцкий престол гораздо больше были заняты собственными интересами, они достаточно легко обязались не переходить Яик.

После этого отряды казахских батыров продолжили “зачищать” Мангышлак от туркменов. В одном из таких рейдов зимой 1741-1742 гг. и погиб Бокенбай. Как сухо сообщал английский купец Гок, “… ездили киргис-кайсацкая партия на трухменцов, токмо трухменцы их победили и убили до смерти около ста человек. Главным же в этой кайсацкой партии был табын Букенбай, коего також убили, и потому кайсаки стали опасение иметь уже от них, трухменцов”.

Во второй половине XIX в. в печати появляются публикации о казахах и других  народностях, населявших Центральную Азию. На одну из них хотелось бы обратить особое внимание. Автором статьи, названной «Из Зауральской степи» и разделенной на несколько частей, являлся мифический Султан Мендали Пиралиев. Письма этого автора «возбудили живой интерес в людях, знакомых с Оренбургским краем». Он вел повествование от первого лица – казахского султана, который «живет зиму и лето в войлочной кибитке, а не в уютном доме».

Между тем автором этих публикаций являлся известный к тому времени ученый, востоковед, а с 1851 г. начальник Оренбургской пограничной экспедиции В.В. Григорьев. Работа в крае, непосредственная близость к кочевому быту, частые встречи с казахами и другими кочевыми народами позволили ему от лица местного жителя напечатать свои наблюдения о стратегическим важном для России регионе. Наряду с общими проблемами русско-казахских отношений, он обращал внимание читателей на особенности казахского общества. В частности, он писал, что у казахов «Ханы были не наследственные, а избирательные, и повиноваться хану своего выбора Кайсаки считали себя обязанными только до тех пор, пока он им нравился». Во второй половине XIX в. в печати появляются публикации о казахах и других народностях, населявших Центральную Азию. На одну из них хотелось бы обратить особое внимание. Автором статьи, названной «Из Зауральской степи» и разделенной на несколько частей, являлся мифический Султан Мендали Пиралиев. Письма этого автора «возбудили живой интерес в людях, знакомых с Оренбургским краем». Он вел повествование от первого лица – казахского султана, который «живет зиму и лето в войлочной кибитке, а не в уютном доме». Между тем автором этих публикаций являлся известный к тому времени ученый, востоковед, а с 1851 г. начальник Оренбургской пограничной экспедиции В.В. Григорьев. Работа в крае, непосредственная близость к кочевому быту, частые встречи с казахами и другими кочевыми народами позволили ему от лица местного жителя напечатать свои наблюдения о стратегическим важном для России регионе. Наряду с общими проблемами русско-казахских отношений, он обращал внимание читателей на особенности казахского общества. В частности, он писал, что у казахов «Ханы были не наследственные, а избирательные, и повиноваться хану своего выбора Кайсаки считали себя обязанными только до тех пор, пока он им нравился». Выборность хана ставила последнего в очень сложное положение. По мнению ученого, в степи положение хана зависело от настроения и пожелания реальных правителей улусов – аксакалов, биев и батыров. О выборности ханов народом в казахской степи писал и исследователь Л. Мейер. Во второй половине XIX в. Россия, усиливая свое присутствие в крае и продвигаясь еще дальше в юго-восточном направлении, пыталась проанализировать причины шаткости своего положения на казахской территории в XVIII в. Предпринимались попытки обобщения имеющегося материала, на основании которого

предлагались способы и пути управления во вновь завоеванных землях. Одну из причин сложных взаимоотношений оренбургской администрации с верхушкой казахского общества Л. Мейер видел в нарушении вековых традиций выбора хана народным собранием. По его мнению, Россия пошла «...прямо против коренного начала киргизской свободы, стесняя выбор Хана и в тоже время делая этого Хана как будто бы не совсем зависимым от нас, потому что его право основывалось не на нашей воле, а на первородстве». Такая двойственная политика: с одной стороны, назначения угодных ханов, с другой – видимость свободных выборов бийско-старшинской группой, делала присутствие России в регионе нестабильным, считал ученый. Таким образом, можно сделать некоторые выводы. Отдельные дореволюционные российские авторы считали, что, во-первых, выборы хана носили неформальный характер. Этот выборный акт имел серьезный политический смысл, так как в нем проявлялись не только желание и поддержка выборщиков данной кандидатуры, но и в целом поддержка того курса, который проводился избранным. Поднятие хана на белой кошме символизировало не только его признание родовой знатью, но, самое главное, поддержку его теми лицами, от повелений которых зависело поведение всех кочевых общин. Кстати, неформальность выборов хана отражает и пример из истории, когда в результате успешных казахско-джунгарских войн в конце 20-х гг. XVIII в. на всеказахском съезде родовой знати реальные шансы на избрание имел Абулхаир-хан, руководивший военным ополчением. Ведь, как указывалось выше, одним из критериев выбора хана были его полководческие способности. Однако съезд биев, старшин решил иначе, Абулхаир не стал ханом. Во-вторых, отношение к хану со стороны биев и старшин зависело от многих его качеств, в первую очередь, от его полководческого и военного дара. Кочевые племена на казахской земле издавна занимались кочевым и полукочевым хозяйством, главным принципом которого является его экстенсивность. Богатство кочевника напрямую зависело от количества поголовья скота, которое, в которое, в свою очередь, находилось в зависимости от площади пастбищ. Поэтому одной из главных задач предводителя-хана являлось увеличение территории. Авторитет хана со стороны родовых лидеров был гарантом его власти. В-третьих, институт выбора хана уходит своими корнями в прошлое казахского народа. Понимая это, а также учитывая значение и роль его в жизни казахов, чиновники царского правительства при исследовании казахского общества, особенно первой половине XVIII в., пытались понять механизм его функционирования, а самое главное – уяснить потребность в нем со стороны России. Демократический способ выборности у казахов ставил правительство России в сложное положение, так как вынуждал считаться с мнением большинства. Поэтому его желанием было искоренение этого института, точнее, изменение его в угоду целям и задач Российской империи.

Не менее важным является и то, что на территории Казахстана возникли жузы - племенные объединения, принадлежавшие казахской народности и населявшие общеказахскую территорию. Механизм образования жузов остается до конца не выясненным. Однако большинство ученых полагает, что образование жузов связано с климатическими условиями Казахстана и образом жизни его населения - номадизмом. Процесс самоопределения жузов закончился в 18 веке. Неотъемлемой частью жузов были племена (тайпы), роды (ру). Атрибутами относительной самостоятельности  родов были боевые кличи (ураны), ее отличительные знаки (тамги), а также традиции, сказания, родовые места погребения предков, общие маршруты кочевания.

Старший жуз, включал следующие племена: уйсуни, канглы, дулаты, жалаиры, албаны, суаны и др. Многие из этих племен образовали свои военно-политические союзы или входили в состав политических объединений других племен.

Средний жуз включал такие племена, как кипчаки, аргыны, найманы, кереи и конграты. Большую роль в образовании казахского народа сыграли племена кипчаков. В 19 веке племя конграт отделилось от Среднего жуза и вошло в состав Бухары.

Младший жуз включал в свой состав такие племена, как кердери, адай, кереиты и др. В 18 веке роды Младшего жуза подразделялись на три группы: байулы, алимулы и жетыру. В состав байулы входили 13 родов, в состав алимулы 6 родов и жетыру включало 7 родов.

Как правило, один из ханов жуза считал себя верховным правителем. Нельзя сказать, что он всегда имел реальную власть на всей территории жуза. В отношениях ханов различных жузов между собой преобладала политика силы. Вопрос о том, какое ханство будет главенствовать в политике, в конце концов решался всегда в пользу наиболее сильного и организованного.

Ярчайшим примером этого является тот факт, что «в конце  ХҮІІ и начале ХҮІІІ вв. в трёх жузах преобладала власть Тауке – хана из Среднего жуза. Несколько позже возвысился хан Младшего жуза Абулхаир. После смерти Абулхаир-хана выделился Аблай – крупный политический деятель Средней Орды.

В целом нельзя не согласиться с  Е.К. Нурпеисовым и А.К. Котовым, считающими, что  ханская власть в традиционном казахском обществе хоть и достигла в известной степени всеохватывающего характера и имела однородное этническое основание, однако элемент относительности в централизацию этой власти привносили  борьба за власть султанов разных улусов и практически непрекращающиеся войны с узбеками и калмыками. Эти факторы препятствовали формированию такого необходимого элемента в становлении государственной власти Казахского ханства, как организация населения по территориальному принципу. Основой государственности оставалась родовая организация населения, а цикличный характер скотоводческого хозяйства и кочевой образ жизни не обеспечивали необходимой стабильности ханской власти, а казахскому обществу – всеобщей целостности.

В XVIII в., особенно во второй его половине, наиболее существенные изменения институтов государственного управления и управленческих функций политической элиты произошли в Младшем жузе, в ханстве Абулхаиридов. Связано это было с наметившимся ухудшением хозяйственно-экономической ситуации в жузе вследствие аридизации климата(8). Кроме того, кочевое общество Западного Казахстана реагировало на геополитические изменения, которые произошли в регионе (джунгарское нашествие в 20-е годы; активизация российской региональной политики в последней четверти XVIII в.) (9).

Особенности хозяйственно-экономических отношений кочевников в степях Евразии, в том числе на территории Младшего жуза, определили формирование своеобразных институтов государственного управления. Специфической чертой реализации политической власти в кочевых сообществах Казахстана являлось сосредоточение властных полномочий в руках представителей различных социально-политических групп, таких как белая кость (ақ сүйек), куда входили ханы и султаны (чингизиды), а также сейды-кожа и чёрная кость (қара сүйек), включавшая биев, батыров и других (10). Сравнивая сословное деление казахского общества с киргизским (где отсутствовало сословие чингизидов), Ч. Ч. Валиханов приходит к выводу, что только «бывшие в покровительстве монголов (Чингизхана и его наследников) в составе своём заключают два последних элемента — (белую и черную кость)» (11). При этом в Казахской степи отмечается тесное соотношение общественных страт и собственно институтов государственного управления, так как именно представители этих групп (ханы, султаны, бии, батыры и т.д.) принимали на себя функции исполнительной, законодательной и судебной власти. Другой особенностью реализации государственного управления в регионе являлось отсутствие жесткой властной вертикали, когда властные полномочия рассредоточивались по «территории», т.е. управленческие функции в силу кочевого образа жизни «делегировались» региональной элите, непосредственно кочевавшей с родами (12).

Эволюция институтов государственного управления в ханстве, основанном Абулхаиром (1710–1748), была во многом обусловлена уровнем политических взаимоотношений, которые установил этот хан с Российской империей. Дальнейшее развитие этих отношений во второй половине XVIII в. усилило разнообразие системы государственного управления ханства — намечается инкорпорация некоторых российских учреждений в политическую систему государства Абулхаиридов. В связи с этим важным вопросом является определение соотношения традиционных и сформированных, или привнесённых, институтов государственного управления в ходе политических взаимоотношений с Россией. Также необходимо определить управленческие функции политической элиты, оставшиеся и приобретенные теми или иными общественными группами в указанный период.

На сегодня достаточно проработаны вопросы развития традиционных институтов власти в Казахстане в XVIII в. (13). Имеется ряд интересных работ, рассматривающих в том числе и имперские органы власти в Казахстане (14). Однако практически отсутствуют работы по эволюции институтов государственного управления в Младшем жузе системно, с учётом российского контекста. Как правило, в исторической литературе казахские и российские управленческие институты рассматриваются отдельно, тогда как во второй половине XVIII в. некоторые имперские учреждения являлись одновременно частью управленческого механизма в ханстве Абулхаиридов, (например, Ханский совет, Пограничный суд, расправы). В Младшем жузе во второй половине XVIII в. всё ещё были сильны традиционные институты государственного управления, и хан являлся олицетворением действенности управленческого механизма.

Ханский титул у казахов не передавался по наследству, власть у кочевников согласно «меритократическим принципам и родовой демократии передавалась не прямо сыну, а одному из братьев хана, то есть по боковой линии» (15). Согласно этим принципам в ханы обычно избирались наиболее авторитетные и влиятельные среди казахов чингизиды, особо проявившие себя в военной, судебной и дипломатических сферах и имевшие поддержку многочисленных сильных родов (16). При этом ханом мог стать только «настоящий» султан (нағыз төре), родители которого принадлежали к белой кости (17).

Во второй половине XVIII в. и после начала реализации политических реформ в системе государственного управления ханом Абулхаиром (18) хан обязан был выполнять те же функции, что и его предшественники. Главной функцией хана в системе государственного управления оставалось обеспечение безопасности (как внешней, так и внутренней) подвластных ему родов. К основным функциям ханской власти также относилась координация социально-политических отношений, охрана общественного порядка и устройства, разрешение межобщинных противоречий и конфликтов, военно-политическая и судебная деятельность (19).

Кроме традиционных функций, ханы Абулхаириды, в силу особых отношений с Россией (принятие подданства в 30-х годах XVIII в.), приобрели ещё ряд обязанностей: обеспечение безопасности русских караванов (торговых и дипломатических), проходивших по территории ханства, прекращение барымты на приграничных территориях, наказание лиц, виновных в нападении на поданные России народы (калмыков, башкир и др.).

24 сентября 1742 г. во время переговоров с новым оренбургским начальником И.И.Неплюевым (1742–1759) Абулхаир в рамках своего «династического» проекта пожелал утвердить наследником ханства своего старшего сына — султана Нуралы, пользовавшегося в степи популярностью. Характеризуя султана Нуралы, Неплюев отмечал, что он «показал себя скромным и не сколько не запрослив, что он человек не беспонятный и во всех рассуждениях перед братьями своими имеет преимущества» (20). После гибели хана Абулхаира в 1748 г. престол занял, как он и желал, его сын Нуралы (1748 — 1786), однако это произошло при посредничестве оренбургской администрации. Впервые в истории Казахстана хан был не просто выбран казахскими родами, но и утверждён в этом звании русской императрицей Елизаветой Петровной (1742–1761) — указ вступил в силу 26 февраля 1749 г.(21).

Только после высочайшего утверждения Нуралы был приглашен в Оренбург, где летом 1749 г. в присутствии губернатора И.И.Неплюева (1742–1759) представителями местной русской администрации была совершена торжественная церемония конфирмации в ханы (25).

Таким образом, в конце 40-х годов XVIII в. в механизме возведения в ханы появляются существенные дополнения, что впоследствии могло означать ограничение ханских полномочий. Однако не совсем обоснованные действия самого хана привели в конечном итоге к трансформации некоторых институтов управления в ханстве: «Нурали хан первые 8 лет правления своего следовал примеру отцовскому», т.е. действовал осторожно, совмещая традиционные институты управления с идеями своего отца, «но назад тому уже 30 лет» делает попытку узурпации власти и отстраняет от себя «всех лучших старшин, с которыми напредь имел согласие и советы, ни мало не попечается о благе народном, но ещё к удовольствию своего корыстолюбия разные оному притеснения чинит» (26).

То есть к началу 80-х годов XVIII в. ситуация в Младшем жузе заметно изменяется. Невозможность хана Нуралы выполнять свои политические обязанности вследствие игнорирования им элиты черной кости, неспособность решить важный для казахов в то время «земельный вопрос», злоупотребление властью привели к тому, что в 80-х годах XVIII в. он утратил поддержку большинства родов. В своём донесении от 31 октября 1785 г. в Петербург оренбургский начальник О.А.Игельстром, беспокоясь о судьбе хана, писал, что «будущею весною (1786 г.) нынешнее народное неудовольствие в явное возмущение против него (хана) превратится» (27).

В подтверждение его опасений уже в начале ноября того же года в Оренбург был отправлен сын Нуралы хана — султан Бигалы, с просьбой «позволить хану взять убежище своё внутрь Калмыковой крепости, чтоб быть охранёным от всех вредностей, могущих ему причинится от озлобленного против него народа» (28). Ситуация усугубляется тем, что Нуралы хан в стремлении упрочить своё положение пытается опереться на поддержку России, вплоть до попытки использования русских войск (29). В апреле 1786 г. хан переходит границу с Россией и поселяется в Уфе, где и остаётся до самой смерти (1790 г.).

Ханская власть в традиционном казахском обществе хоть и достигла в известной степени всеохватывающего характера и имела однородное этническое основание, однако элемент относительности в централизацию этой власти привносили  борьба за власть султанов разных улусов и практически непрекращающиеся войны с узбеками и калмыками. Эти факторы препятствовали формированию такого необходимого элемента в становлении государственной власти Казахского ханства, как организация населения по территориальному принципу. Основой государственнсоти оставалась родовая организация населения, а цикличный характер скотоводческого хозяйства и кочевой образ жизни не обеспечивали необходимой стабильности ханской власти, а казахскому обществу – всеобщей целостности.

Итак, публичная власть — первейший признак государственности. Она здесь присутствует в форме ханской власти, но совершенно иной формы и характера. Сама удельно-лестничная система передачи власти, характерная для казахов, носит черту родо-племенного демократизма. Когда умирает хан, власть переходит к старшему из братьев, — наследнику покойного и в дальнейшем — к старшему по родству. При этом существует ритуал посвящения, по которому вопрос о решении, кого «поднять на белой кошме», решается на высшем совете представителей родов и племен. Это, видимо, не формальный, а имеющий значение ритуал, поскольку речь идет об избрании наиболее достойного из всех претендентов, чтобы исключить вероятность избрания нежелательного по тем или иным причинам кандидата. Этим объясняются так называемые смуты в борьбе за власть после смерти того или иного хана. Хан Абылай не был, как известно, прямым наследником и родным братом Абулмамбета, но избранным оказался он.

Казахские ханы и их власть, таким образом, держались на признании и всеобщем согласии представителей крупнейших родо-племенных образований, а не на политическом и военном насилии. У них нет идеологического обоснования божественного происхождения как у древних фараонов или королей Европы и императоров Азии. Ханы, которые теряют поддержку основных этнополитических сил, теряют и власть. Ярким тому примером являются судьбы двух ханов, правивших после Касым-хана. После кратковременного царствования его наследника Мамаш-хана на белой кошме был поднят внук Жаныбека Тахир-султан (1523–1524). Грубостью своего характера, вероломством он отвратил от себя сердца племен и воинов, был покинут начальниками войска и знатными людьми, неудачной внутренней и внешней политикой вверг страну в войну и хаос и вынужден был бежать к кыргызам и умер там в бедности и одиночестве. Такая же участь постигла и последующего хана — Буйдаша.

О слабости ханской власти свидетельствуют события XVII-XVIII вв., когда после смерти Тауке-хана наступила эпоха политической раздробленности. Первенствующую роль стали играть крупные родоправители -Казыбек бий в Среднем жузе, Толе бий в Старшем жузе, Айтеке бий в Млад-шем жузе.

Они имели дипломатические сношения с Россией, вели переговоры с калмыцкими правителями. Слабость власти ханов была не случайной, обусловливалась отсутствием у них постоянной сословной основы. В казахском обществе она могла держаться лишь на этнополитической основе, т.е. на добровольном союзе племен и жузов, поддерживающих национальную государственность. Пожалуй, только Абылай хан, благодаря своим военно-политическим заслугам и как харизматическая личность, смог создать и сплотить вокруг себя большинство биев, батыров и султанов, а также всенародно популярных сказителей -жырау и создать на время нечто вроде сословной основы своей власти как всеказахского хана.

Таким образом, в государственности кочевников-казахов нет тех следующих признаков, которые обычно характеризуют государство: публичная власть, имеющая определенную сословную основу; централизованные и местные органы исполнительной власти; постоянная армия; полиция; судебный аппарат; тюрьмы. Все эти атрибуты, характерные для классового государства, кочевому обществу не нужны. Кочевая цивилизация своими инструментами полностью берет на себя функции этих органов. Родоправители и аксакалы исполняют функции местных органов власти, постоянная армия и полиция заменены народным ополчением, суд вершится знатоками обычного права и народных традиций — биями, тюрем нет. Возникает вопрос, зачем тогда государство? Есть положение марксизма, что государство возникает там и тогда, где и когда возникают классы и классовое угнетение. Но в данной формуле есть один существенный изъян. Он, во-первых, не учитывает того, что первичным является государство, а не классы. Ибо обратного этому процессу не может быть. Во-вторых, в таком случае именно этнополитический процесс образования народов создает государство, которое, в свою очередь, формирует свою классовую базу. В таком случае, что же является основой этноинтеграционного процесса там, где нет классов? Ответ на этот вопрос дал Л.Н.Гумилев.

В качестве важнейшего фактора этногенетической интеграции Л.Н.Гумилев выдвигает концепцию положительной комплиментарности. Кратко суть теории заключается в следующем: «Положительная комплиментарность — это безотчетная симпатия без попыток перестроить структуру партнера; это принятие его таким, какой он есть. В этом варианте возможны симбиозы и инкорпорации. Отрицательная — это безотчетная антипатия, с попыткой перестроить структуру объекта или уничтожить её. При этом варианте возможны химеры, а в экстремальных коллизиях — геноцид. Нейтральная — терпимость… Феномен комплиментарности существует и играет в этнической истории если не решающую, то весьма значительную роль. Как же его объяснить? Само собой напрашивается гипотеза биополей с различными ритмами, т.е. частотами колебаний. Одни совпадают и создают симфонию, другие — какафонию; Это явно явление природы, а не дело рук человеческих» (30).

«Принципы комплиментарности весьма действенно проявляют себя на уровне этноса… Внутриэтническая комплиментарность, как правило, полезна для этноса, являясь мощной охранительной силой» (31).

Войны Чингисхана и его прямых наследников сыграли рубежную роль в истории кочевых народов Великой Степи. Когда были созданы большие армии и полководцы и наследники Чингисхана повели их на завоевание народов Евразийского континента, старые межплеменные войны прекратились, начались войны глобального масштаба. В рядах армии Бату хана шли преимущественно тюркоязычные представители Дешт-и-Кыпчака. Долгие и дальние походы, победы и поражения, знакомство с совершенно новыми народами и странами и их культурой оказали огромное влияние на тюркоязычных солдат монгольской армии.

Они почувствовали на полях сражений свое этническое и языковое родство и чужеродность монгольского ига. Здесь-то и начались процессы поляризации, этноинтеграционные процессы положительно комплиментарных родственных племен и родов. Быстро тюркизировавшиеся чингизиды поняли этот зов предков, и не случайно уже в XIII в. империя начала распадаться на независимые улусы. Прошло всего два века после победных шествий армии хана Бату, как в Восточном Дешт-и-Кыпчаке образовалось этнонациональное Казахское ха-нство.

Возникает вопрос: на чем, на каких скрепах держалось государство кочевников? Ответ на этот вопрос дал Ф.Энгельс в своем не потерявшем значения труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Говоря о том, что германские племена омолодили вышедшую из рабовладельческой Римской империи Европу, он пишет, что омолодили Европу не их национальные особенности, а просто их варварство, их родовой строй: «Их личные способности и храбрость, их свободолюбие и демократический инстинкт побуждали видеть во всех общественных делах свое собственное дело…» (32).

Два признака, по словам Ф.Энгельса, отличают государство от прежнего варварского союза племен. Это, во-первых, территориальная организация общества и, во вторых, учреждение публичной власти, которая уже не совпадает с населением, организующим само себя как вооруженная сила. Эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы (33).

Поскольку у кочевников-казахов не было раскола общества на классы, то здесь главной вооруженной силой в борьбе с нашествием джунгаров в XVIII в. выступало народное ополчение. Конечно, организаторами выступали народные батыры, родоправители — бии, которые и рассматривали борьбу за независимость как собственное дело. Не ханы и султаны, а именно могучие народные силы грозно поднялись и защитили страну от иноземных захватчиков.

Большое социальное и политическое влияние в казахском обществе в период XVIII - первой половины XIX в. имела социальная группа батыров - военных вождей. Тюрко-монгольское слово "батыр", "багатур", "бахадур" первоначально означало храбреца, вызывающего врага перед битвой на противоборство. В этой транскрипции оно еще в XIV в. проникло в русский язык, потеснив более ранний, автахтонный термин южнославянской книжности "храбр", т.е. "воитель". Наряду с русской калькой данного термина - "богатырь" - в Московском государстве конца XV - первой трети XVI в для обозначения иноземных храбрых воинов уже использовался собственно тюркоязычный термин "батыр", подтверждением чему могут служить отдельные замечания небезызвестного автора "Записок о Московии", германского посла Сигизмунда Герберштейна (1486-1566) , впервые услышавшего это наименование от русских людей.

Со времени Чингиз-хана термин "бахадур" многократно присваивался как титул представителям военизированной тюрко-монгольской знати. В этом значении многочисленных бахадуров в ханстве Абулхаира (1428-1455) упоминают в своих сочинениях Масуд бен Усман Кухистани (ум. ок. 1590), Камал ад-Дин (Шир)-Али-Бинаи (1453-1512) и другие восточные авторы. Довольно часто он использовался в качестве почетного титула, получаемого ханом или султаном за личную храбрость, либо за умелое руководство военными действиями в борьбе с внешними врагами. В данном случае звание "бахадур" прибавлялось к полному собственному имени какого-либо знатного кочевого правителя.

В частности, в XVIII в. этот титул имели казахские ханы Тауке, Каип, Абулхаир, Аблай и некоторые другие. Однако батыр - это не только титул храбреца, но и наименование лиц, преимущественно занятых осуществлением военных функций. Батыром казахи называли любого храброго и опытного воина как из социальной группы "черной кости", так и наследственной аристократии, особо прославившегося в набегах и сражениях. По определению путешественника К.К Мейендорфа, батырами именовались в казахском обществе "люди храбрые, справедливые и предприимчивые, во время войны - это наездники".

Звание "батыр" никогда не было наследственным, его приобретали только личными подвигами. Но вместе с тем, нередко возникали ситуации, когда батырами становились сын и внук того или иного батыра, заметно проявившие себя на военном поприще. Примером этому может служить история наследования данного титула потомками влиятельного батыра рода табын поколения жетыру Младшего жуза Богенбая (ум.1741) - его сыном Тленши Богенбай-улы и внуком Жоламаном Тленши, возглавившим народно освободительное движение западных казахов в 20-е - начале 30-х гг. XIX в.

Званием батыра обладали также ряд потомков знаменитого батыра Среднего жуза Жаныбека (ум.1751), батыра Младшего жуза Есета и многих других выдающихся лиц Казахской степи. Наиболее сильно возросли авторитет и социальное значение батыров в первой половине XVIII в., что было обусловлено актуализация внешней угрозы и возрастанием роли военно-потестарных структур в социальной организации казахов.

Необходимость организации эффективного отпора джунгарской агрессии привела к появлению сначала на военной, а затем, и политической сцене выдающейся плеяды народных предводителей и полководцев - батыров: Богенбая из рода табын поколения жетыру, Богенбая из рода табын племени аргын Среднего жуза, Кабанбая, Малайсары, Тайлака, Жаныбека, Отегена и других лиц, выдвинувшихся из низших слоев казахского общества. С именами вышеназванных батыров связаны наиболее крупные победы воинских отрядов казахов над войсками ойратов, в сражении при р. Буланты (1727 г.) и в знаменитой Анракайской битве (1729 г.), которые навсегда вошли в историческую память казахского народа.

По мере ослабления военной напряженности на этнических рубежах казахских жузов снижалось и социальное значение батыров. Определенный всплеск общественной популярности и политического влияния этих военных вождей был связан с развитием народно-освободительных движений 20-40гг. XIX в. в Младшем и Среднем жузах, направленных против российского колониального господства. В этот период наибольший авторитет у казахов приобрели такие храбрые воины и сподвижники султана Кенесары, как его родной брат Наурызбай-батыр (1822-1848), батыры Агыбай, Бухарбай, Иман, Жеке и многие другие.

На территории Старшего жуза заметное усиление роли военно-потесторных структур и связанное с этим возрастание общественной значимости социальной группы батыров наблюдалось в годы борьбы с военной агрессией Кокандского ханства (20-50-е гг. XIX в.). Именно тогда звание батыра в казахском обществе получили предводители воинских ополчений Сарыбай Айдос-улы (1828-1890), Саурук Сталибек-улы (1798-1854), Сыпатай Алибек-улы (1781-1868), Суранши Акымбек-улы (1815-1864), Сыпатай Саурук-улы (1837-1899), Байзак-датха Мамбет-улы (1789-1864) и многие другие.

В разные периоды истории казахского общества батыры являлись не только храбрыми воинами, лихими наездниками и предводителями воинских дружин, но и одной из наиболее элитных социальных групп кочевого общества. Не случайны в этом отношении и замечания многих дореволюционных авторов, что среди батыров можно было встретить немало казахских старшин-родоначальников, занимавших важное место в политической организации кочевников. Так, из 67 родоплеменных подразделений трех жузов, зафиксированных современниками на рубеже XVIII-XIX в.в. во главе 25 структурных единиц (37,3%) находились батыры. Кроме того, именно батыры преимущественно привлекались верховной властью к выполнению ответственных поручений дипломатического характера во взаимоотношениях казахских ханств с соседними государствами, а также в интересах поддержки ханов при обострении их противоречий с членами бийского сословия и родовыми старшинами.

Привилегированное положение батыров зависело, помимо их личных качеств, от военной удачи, престижных родственных связей и богатства, т.е. размеров той добычи, которую им удавалось захватить во время военных походов в чужие страны, а также от числа добровольных сторонников, состоявших большей частью из казахской молодежи. Поэтому по своему богатству и политическому влиянию среди казахов некоторые батыры (как например, Жаныбек, ум.1751, из рода шакшак племени аргын Среднего жуза) превосходили иногда правивших ханов и султанов.

По мере ослабления военной напряженности на этнических рубежах казахских жузов снижалось и социальное значение батыров. Во второй половине XIX в. в связи с распространением на всей территории Казахстана государственно-административной системы российской империи батыры как определенная социальная группа прекратили свое существование, а их традиционные военные функции перешли к соответствующим институциональным структурам колониальных учреждения Российской империи.

В 80-х годах XVIII в. ханская власть в государстве Абулхаиридов вследствие реализации мероприятий оренбургского губернатора О.А.Игельстрома (1784–1792) подверглась значительному испытанию. Мероприятия Игельстрома сводились к следующему: устранение института ханской власти со всеми атрибутами, превращение старшин в субъектов казахско-русских политических отношений, введение новых для Степи политических учреждений, таких как Пограничный суд, расправы, должности старшин отделений и главного старшины (31). То есть управленческие функции в Младшем жузе распределяются в сторону наделения ими представителей чёрной кости, а ханский институт власти с 1786 г. временно изымается из системы государственного управления в ханстве.

Впервые, за более чем полутысячелетнюю историю правления потомков Чингизхана в Казахской степи, они вынуждены были поделиться своими полномочиями с родовой знатью на самом верху властной вертикали. Причём это произошло благодаря совместным усилиям — как внешнего фактора (оренбургская администрация), так и внутреннего (родовая знать). Только через 5 лет, в 1791 г., благодаря поддержке оренбургской администрации в лице нового начальника А.А.Пеутлинга (1790–1794) в системе государственной власти Младшего жуза восстанавливается ханский титул, ханами были: Ералы (1791–1794), Есим (1795–1797), Айшуак (1797–1805).

Однако после восстановления ханского достоинства значение его было невелико, на практике ханы превращаются в высокопоставленных региональных администраторов, зависимых от оренбургских чиновников, получающих жалование (около 1000 рублей в год). Примером неустойчивости ханской власти служит убийство хана Есима в 1797 г. в ходе противостояния чингизидов и родовой знати (30). Факт организованного убийства чингизида представителями чёрной кости — явление уникальное в истории Казахского ханства.

Таким образом, во второй половине XVIII в. институт ханской власти в Младшем жузе претерпел значительные изменения — происходит ограничение ханской власти в пользу родовой знати при посредстве оренбургской администрации.

Как известно, историческая традиция в Казахском ханстве относила казахских торе к потомку Джучи (сын Чингизхана) — Жанибеку (31), причём власть утвердилась за потомками четвёртого сына Жанибека — Жадика (32). В этом отношении ситуация в Младшем жузе выглядит по-особому, так как в 30-х годах XVIII в. здесь утвердились потомки Усека, другого сына —  Жанибека (Абулхаириды) (33), что также повлияло на развитие институтов государственного управления в регионе.

Так как династия Абулхаира в генеалогическом отношении являлась не совсем легитимной, требовались постоянные усилия султанов этой династии в отстаивании своих интересов. В связи с этим приобретает особое значение так называемая «султанская группировка», группа султанов-потомков Абулхаира (дети и внуки), игравшая в системе управления в Малой орде особую роль и отстаивавшая общефамильные интересы. Особую активность эта группировка, обладавшая значительной политической силой, проявила в 80–90 годах XVIII в. в противоборстве с родовыми правителями во главе со Срымом Датовым и оренбургским губернатором О.А.Игельстромом (34).

Султаны из дома Абулхаира наряду с ханами, как представители белой кости, также несли ответственность за подвластные им роды. Хотя султаны стояли вне рода, тем не менее они обязаны были выражать его интересы. Функциональные обязанности султанов сводились к следующему: защита интересов подвластных родов, обеспечение охраны и безопасности, представление интересов подвластных родов на общеханском уровне, реализация военных и дипломатических мероприятий. Реальная власть султана сводилась к тем родам, которые они непосредственно возглавляли, при этом в случае неумелого управления и не отстаивания интересов рода подвластные аулы могли покинуть своего султана.

При этом султаны зависели и от своего фамильного клана. Власть султанов имела определённое политическое и территориальное значение, но согласно традиционным представлениям «власть каждого отдельного султана определялась…. его принадлежностью к совместно правящему ханством царствующему роду, вне которого его власть не имела ни территориального, ни политического значения» (35).

Таким образом, султаны Младшего жуза играли важную политическую роль в жизни казахского общества, выполняя различные политические задачи по решению как конкретно родовых, так и династических интересов. В XVIII в. в системе политического управления казахов Младшего жуза происходят значительные изменения: с одной стороны, отмечаются признаки кризиса традиционной ханской власти и ослабление традиционных политических институтов, с другой — усиление политической роли родовой знати (старшин, биев, батыров) (36). Особенностью данной эпохи стало то, что старшины начинают играть все бльшую роль в деле управления обществом. Родовые старшины, ставшие таковыми по своим личным качествам и выражавшие интересы того или иного рода, имели больше поддержки в казахском социуме, чем торе. Если до XVIII в. батыры, бии, аксакалы являлись «региональными» (родовыми, аульными) лидерами, то со второй половины XVIII в. они приобретают общеханское (государственное) значение.

Уже в конце 40-х годов старшины Младшего жуза вступают в непосредственные отношения с Россией, а позже и с другими государствами, минуя хана. Они собирают и руководят военными ополчениями, выполняют военные операции как против других родов, так и против других государств и народов (калмыков, башкиров, каракалпаков). Ярким примером возросшего влияния родовой знати является деятельность байбактинца Сырыма Датова, возглавившего так называемую «старшинскую группировку», выступавшую за отстранение потомков Абулхаира и вообще ликвидацию ханской власти. Уход Нуралы, мероприятия О.А.Игельстрома, убийство хана Есима — всё это являлось во многом результатом деятельности этой влиятельной группировки.

В связи с деятельностью старшин необходимо отметить очень важные изменения, произошедшие в XVIII в. в таком важном институте государственного управления, как народное собрание (курултай) (37), его структуре и значении. До середины века народное собрание выбирало нового хана, решало проблемы войны и мира, а участниками собраний всегда и неизменно являлись представители не только чёрной, но и белой кости, причём последним в собрании принадлежала ведущая роль. Но уже во второй половине XVIII в. ситуация значительно меняется: народные собрания превращаются, благодаря активности старшин, в поле деятельности преимущественно представителей черной кости.

Особенно показательны в этом отношении собрания 80-х годов. На них решались вопросы межродовых отношений, выносились решения о военных операциях, высказывалось отношение к султанскому сословию и к хану, решались вопросы, касавшиеся взаимоотношений с Россией (38). В указанный период народное собрание и его руководители становятся фактически высшим органом власти в жузе. При этом народное собрание превращается из общеказахского сословного представительного органа в собрание, представляющее интересы отдельных сильных родов.

Заметные изменения произошли и в судебной системе. До XVIII в. «торе не подлежали суду биев и могли быть судимы только ханским судом» (39). Но в середине века роль судей (биев) из представителей черной кости значительно возрастает, и они уже судят чингизидов, например, султана Барака — убийцу хана Абулхаира (40).

В политической системе Младшего жуза определённое место занимает духовенство (ходжи, муллы, ахуны) (41). Муллы активно участвовали в политической жизни жуза, выражая интересы не столько своего сословия, сколько других групп и стран, на службе у которых они состояли. Особенностью второй половины XVIII в. является то, что в исламизации (утверждении исламского влияния в жузе) участвовали два центра: Средняя Азия (посредством бухарских мулл) и Россия (42).

Чаще всего муллы были посредниками в дипломатических отношениях между государствами и, как более образованная часть казахского общества, являлись идеологическими вдохновителями политики ханов, султанов, старшин, непременными участниками народных собраний, групп представителей в Оренбурге, переводчиками. Ярким примером тому служит деятельность Мухамеджана Хусаинова в 80-х годах, выполнявшего поручения О. А. Игельстрома в Младшем жузе. За достигнутые успехи, в 1788 г. Мухамеджан Хусаинов был назначен муфтием всех мусульман России (кроме Таврической области) (43).

Особенностью функционирования политической системы управления в Западном Казахстане в пределах ханства Абулхаиридов в XVIII в. является усиление влияния России в регионе посредством оренбургской администрации. В это время Российская империя активизирует свою региональную политику в Волжско-Уральском регионе. Связано это было в первую очередь с колонизацией башкирских земель и началом присоединения Казахстана к России. Для более удобного управления в этих землях предпринимались попытки создания новой административной единицы с соответствующим управленческим аппаратом: сначала была создана Уфимская провинция, а позже обсуждался вопрос даже о создании отдельной Кунгурской губернии (44).

О значимости данной территории для России говорит то, что во главе Уфимской провинции (с 30-х годов XVIII в.) стоял не воевода, а вице-губернатор (на ранг выше) (45). С середины 30-х годов, после принесения Абулхаиром присяги российской императрице Анне Иоанновне (1730–1740 гг.), встаёт вопрос о создании специальной структуры, которая контролировала бы взаимоотношения с присягнувшими казахами ханства Абулхаира. В связи с этим создаётся так называемая Оренбургская сначала «экспедиция», а потом «комиссия». Центром, откуда осуществлялось ее управление, в то время был город Самара, входивший в состав Астраханской губернии. В ведении Оренбургской экспедиции и комиссии находились территории по верхнему и среднему течению реки Яик (Урал), где в 1734 г. был основан г. Оренбург и длинная линия крепостей, соединявшая Оренбург с Самарой. В 1737 г. в ведение Оренбургской комиссии перешла Исецкая провинция с центром сначала в Чебаркуле, а потом в Челябинской крепости (46).

К 40-м годам XVIII в. в империи существовали две административные единицы (Уфимская провинции и территория Оренбургской комиссии), созданные специально для упрочения контроля в крае, а также для стабилизации ситуации в регионе, где проживали казахские роды, принёсшие присягу вместе с ханом Абулхаиром, башкиры и другие народы, находившиеся в сфере политической активности Российского государства. Так как цели создания этих административных единиц были в значительной степени одинаковы, было решено создать один центр управления в крае. Указом императрицы Елизаветы Петровны (1741–1762) от 15 марта 1744 г. была учреждена единая Оренбургская губерния, первым губернатором которой стал И.И.Неплюев (1742–1759) (47).

Кроме своих обычных обязанностей (полицейских, военных, судебных), функции пограничных губернских начальников в тот период определяются следующим образом: 1) сбор информации и своевременное извещение центрального правительства обо всех сколько-нибудь серьёзных изменениях в соседних территориях; 2) поддержка сторонников России и увеличение числа конфидентов в регионе; 3) обеспечение торговых интересов (безопасность, получение преимуществ) купцов и промышленников.

В региональной политике Российской империи в последней четверти XVIII в. начинается новый этап, связанный с принятием Екатериной II (1762–1796) «Учреждения о губерниях» от 7 ноября 1775 г. Изменения в структуре регионального управления отразились и на казахах Младшего жуза. Согласно «Учреждению» функции губернатора сводились к следующему: 1) правительственная функция — издание распоряжений и реализация правительственных указов; 2) военная функция; 3) обеспечение полицейских функций; 4) финансовая — сбор налогов, выполнение повинностей, наблюдение за казенными предприятиями; 5) судебная — хотя «учреждение» провозглашало разделение властей и выделение судебной ветви власти, тем не менее губернатору предписывалось наблюдать за судами.

Функции оренбургского губернатора (в 1781–1796 гг. — Уфимское наместничество), кроме решения внутрирегиональных проблем, заключались и в вопросах взаимоотношений с соседними народами, как принявшими подданство, так и не верноподданными (50). Кроме того, оренбургский губернатор являлся командующим уральским казачьим войском и всеми регулярными войсками, находившимися на территории губернии. Кроме губернатора в Уфимском наместничестве по реформе 1775 г. существовал значительный штат чиновников: советники губернатора, губернский прокурор, советники губернских правлений, председатели судов и другие.

Не менее важное место в штате чиновников оренбургского губернатора занимали муллы, которые особенно активно использовались как переводчики и как посредники в связях с соседними народами, в том числе казахами. С середины 80-х годов XVIII в. имперское правительство издаёт целую серию указов (48), направленных на распространение ислама среди казахов: строятся мечети, школы, в Степь направляются муллы, выделяются немалые денежные средства. Следствием особой российской региональной политики явилось формирование довольно многочисленной, зависимой от правительства прослойки «татарских» мулл (49). Во второй половине XVIII в. начинается постепенное внедрение общероссийской имперской системы управления в Младшем жузе. Оренбургский губернатор становится фактическим управителем в Урало-Каспийском регионе.

В отношении казахских родов Младшего жуза политика оренбургского губернатора сводилась к внедрению системы управления по реформе 1775 г. В ходе этого процесса были в разное время созданы и существовали так называемые«совместные учреждения», которые обеспечивали относительно безболезненный для обеих сторон процесс унификации политической системы управления по имперскому образцу. К совместным учреждениям относятся органы власти, созданные в 80– 90-х годах XVIII в., с совместным участием как казахов, так и русских чиновников. Наиболее существенный из них — пограничный суд в Оренбурге, созданный по указу от 2 мая 1784 г., предназначался для решения спорных дел между казахами и другими подданными империи (50). Особенностью этого учреждения являлось, по крайней мере, формальное равенство сторон: по 7 человек с каждой стороны (с казахской стороны — один султан и шесть старшин, с русской — один обер-коммендант, два офицера, два представителя купечества и двое из поселян) и равные полномочия (54). Важные изменения произошли с таким институтом, существовавшим десятилетия, как аманатство. Взамен была предпринята попытка создания постоянного представительства казахов при губернаторе.

В середине 80-х годов XVIII в. были созданы местные судебные учреждения — расправы (всего четыре), где должны были разбираться жалобы и претензии между родами. Председателем расправы назначался старшина того рода, где она создавалась, кроме этого, в состав расправ входили два заседателя и один мулла для письмоводства. Так как мулла должен был быть назначен оренбургской администрацией, то устанавливался определенный контроль над деятельностью расправ.

Летом 1797 г. был создан так называемый ханский совет, где председательствовал брат хана Нуралы — султан Айшуак, а заседателями были видные старшины родов — алимулы, байулы, жетыру. Ханский совет создавался как своего рода совещательный орган, с целью достижения компромисса между султанской и старшинской группировками, главной задачей которого было разрешение внутрижузовских проблем.

Таким образом, во второй половине XVIII в. в ханстве Абулхаиридов в ходе эволюции институтов государственного управления произошли значительные изменения в той политической системе, которая была сформирована за время существования Казахского ханства (XV–XVIII вв.) и модернизирована ханом Абулхаиром. Хотя традиционные институты власти продолжали частично действовать, однако при этом усилилась политическая ориентация на Россию и, как следствие, имело место введение некоторых политических институтов империи в управленческий механизм ханства Абулхаиридов. Также во второй половине XVIII в. в Младшем жузе существенные изменения происходят в системе политических межгрупповых отношений — перераспределяются управленческие функции — ханы и султаны начинают утрачивать ведущую роль в управлении ханством, а высшим органом власти становится народное собрание, управляемое старшинами. 

В научном отчете определены логика эволюции данного института; на основе множества аргументов обоснованна неверность суждений и выводов некоторых исследователей о казахских батырах как руководителях реакционных движений, защитников старого, отжившего строя; объяснены причины усиления роли батыров в XVIII-XIX вв.; проведено сопоставление института батыров с другими социальными образованиями и выявлены его специфические особенности. На основе исторической методологии и современной методики исследования обосновать, что: 

- институт батыров, зародившийся в средневековье, последовательно прошел стадии своего формирования, расцвета и упадка;

- батыры выполняли в обществе несколько функций: воинскую, полководческую, дипломатическую, миротворческую. В научном статье сделан вывод о том, что в хронологических рамках исследования батыры активно участвовали во внутренней и внешней политике казахских земель;

- батыры были общественными деятелями, наиболее активно проявившими себя в освободительной борьбе, взявшими в свои руки формирование ополчения и руководство им.

8. Таким образом, батыры Канжыгалы Букенбай, Тама Есет, Аргын Шакшак Жанибек вместе с ханом Младшего жуза Абулхаиром, не щадя своих жизней, боролись за целостность и независимость своего народа и страны. Изо всех сил они стремились объединить политически и этнически раздробленных казахов, хотели установить сильное централизованное государство в Казахском ханстве вообще и в Младшем жузе в частности. Их уважали и боялись башкиры,калмыки, туркмены, каракалпаки, яицкие казаки.

С мнением этих батыров считались царские власти, которые учитывая авторитет, популярность и уважение среди казахского населения, оказывали им особый почет и расположение. Исходя из вышеизложенного, можно смело заявить, что Канжыгылы Букенбай, Тама Есет, Аргын Шакшак Жанибек батыры вместе с ханом Младшего жуза Абулхаиром были политическим деятелями международного уровня в ХҮІІІ веке,  которые все вместе и поддерживая и помогая друг другу способствовали установление дипломатических, политических и прочих отношений казахов Младшего жуза с соседними государствами и народами, т.е. они все вместе заложили основы современной геополитики, внешней политики, многовекторности Казахстана на последующие века.

9. Список использованной литературы:


10. Кляшторный С.С., Султанов Г.И. Казахстан: летопись трех тысячелетий. – Алма-Ата, 1992. – С.354.


11. Зиманов С.З. Политический строй Казахстана конца ХУ111 и первой половины Х1Х веков. – Алма-Ата, 1960. – С.73


12. Асфендиаров С.Д. История Казахстана. – Алматы, 1998. – С.120.


13. Хлюпин В., Грозин А. Кочевые элиты постсоветской Азии: Трудности модернизации властных структур в новых независимых государствах Центральной Азии // Азия и Африка сегодня. - № 4. – 2001. – С.7 – 12


14. Зиманов С.З. Политический строй Казахстана конца ХУ111 и первой половины Х1Х веков. – Алма-Ата, 1960. – С.73


15. Нурпеисов Е.К., Котов А.К. Государство Казахстан: от ханской власти – к президентской республике. - Алматы. 1995.-  С. 15-16


16. Нурпеисов Е.К., Котов А.К. Государство Казахстан: от ханской власти – к президентской республике. - Алматы. 1995.-  С. 17


17. Гумилёв Л.Н.История колебаний уровня Каспия за 2000 лет (c IV в. до н.э. по XVI в. н.э.) // Тысячелетие вокруг Каспия / Сост. и общ. ред. А.И.Куркчи: — М.: Ин-т ДИ-ДИК, 1998. — С. 377–393.


18. Лапин Н.С., Селиверстов С.В.Некоторые особенности российской региональной политики в Малой Орде (по указу Екатерины II от 2 мая 1784 г.) // Евраз. ежегодник: Сб. науч. ст., посвящ. памяти лауреата Государственной премии Республики Казахстан, заслуж. деятеля науки, чл.-корр Германского археологического ин-та, д-ра ист. наук, проф. К.А.Акишева / Под. ред. С.А.Абдыманапова и Ж.А.Ермекбаева.— Астана: Изд-во ЕНУ им. Л.Н.Гумилёва, 2005. — С. 484.


19. Ерофеева И.В. Родословные казахских ханов и кожа XVIII-XIX вв. (история, историография, источники). — Алматы: ТОО «Print-S», 2003. — С. 11–12.


20. Валиханов Ч.Ч. Записки о киргизах //Собр. соч.: В 5 т. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии: Т. II. 1985. — С. 39.


21. Вяткин М.П.  Батыр Срым: Учеб. пособие. — Алма-Ата, 1998. — С. 133–134; Бекмаханова Н. Легенда о Невидимке [Участие казахов в Крестьянской войне под руководством Пугачева в 1773–1775 гг.]. — Алма-Ата: Казахстан, 1968. — С. 29; Ерофеева И.В. Хан Абулхаир: полководец, правитель, политик. — Алма-Ата: Санат, 1999. — С. 47.


22. Зиманов С.З.Политический строй Казахстана конца XVIII и первой половины XIX веков. — Алма-Ата, 1960; Касымбаев Ж.К. Государственные деятели казахских ханств (XVIII в.) — Алма-Ата: Бiлiм, 1999. — С. 288.; Ерофеева И.В.  — Указ. раб; Ерофеева И. В. — 2003. — Указ. раб.; Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. Потомки Чингиз-хана. — Алма-Ата: Дайк-Пресс, 2001. — С. 276. Артыкбаев Ж.О. Материалы к истории правящего дома казахов. — Алма-Ата: Ғылым, 2001. — С. 204; Артыкбаев Ж.О. Кочевники Евразии (в калейдоскопе веков и тысячелетий). — СПб.: Мажор, 2005. — С. 320; Бикенов А.Х., Жакин М.С. Принципы передачи ханской власти в традиционном казахском обществе (по материалам XVIII века) // Степной край Евразии: международ. Евраз. форум (III науч. конф.). — Омск: Омск. гос. ун-т, 2003.— С. 78–79; Мусабалина Г. Институты управления в казахском кочевом обществе // Отан тарихы. Отечественная история. — 2001.— № 1. — С. 141–145; Койгельдиев М.К. Казахская государственность и национальная элита // Отан тарихы. Отечественная история. — 2002. — № 4. — С. 7–16.


23. Вяткин М.П.Указ. раб.; Абдрахманова Б.М. История Казахстана: власть, система управления, территориальное устройство в XIX веке. — Астана, 1998. — С. 137; Касымбаев Ж. К. — 1999. Указ. раб.; Касымбаев Ж.К. Государственные деятели казахских ханств в XVIII – первой половине XIX вв. — Т. 2: Хан Айшуак (1719–1810). Личность во взаимодействии с номадным обществом и сопредельными странами — Алма-Ата: Жеті жарғы, 2001: Касымбаев Ж.К. Государственные деятели казахских ханств в XVIII – первой четверти XIX вв. Хан Жанторе (1759–1809) — Т. 3. Алматы: Бiлiм, 2001. — С. 364.


24. Бикенов А.Х., Жакин М.С. Указ. раб. — С. 78; Ерофеева И. В. — Указ. раб. — С. 14.


25. Ерофеева И.В.— 1999. Указ. раб. — С. 43.


26. Вяткин М.П. Указ. раб. — С. 81; Ерофеева. — 2003. — С. 14–15.


27. Ерофеева И.В. — 1999. Указ. раб. — С. 156–180.


28. Султанов Т.И.Указ. раб. — С. 72.


29. Сулейменов Б. С., Басин В.Я.Казахстан в составе России в XVIII – начале XX веков. — Алма-Ата, 1981. — С. 73.


30. Грамота, данная хану Нуралы после его избрания ханом Малой орды 26 февраля 1749 г. Копия с жалованной грамоты киргиз-кайсацкому Нурали-хану // Материалы по истории политического строя Казахстана. — Алма-Ата, 1960. — Т. I. — № 19. —С. 39.


31. Ерофеева И.В. — 1999. Указ раб. — С. 307; по: Касымбаев Ж.К. —  Указ. раб. — С. 150.


32. Касымбаев Ж.К. — 1999. Указ. раб. — С. 150–151.


33. Донесение бар. О.А.Игельстрома имп. Екатерине II о причинах борьбы в Малой Орде от 31 октября 1785г. // Материалы по истории Казахской ССР (1785–1828). — М. -Л. 1940. — Т. IV. — № 9 II. — С. 66.


34. Там же. — С. 67.


35. Донесение бар. О.А.Игельстрома имп. Екатерине II о недовольстве в Орде ханом Нур-Али и о просьбе последнего разрешить ему построение крепости на р. Эмбе от 6 ноября 1785г. // Материалы по истории Казахской ССР… — № 10 — С. 68.


36. Письмо хана Нур-Али бар. О.А.Игельстрому от 21 июля 1785г. // Материалы по истории Казахской ССР… — № 5 — С. 54–56.


37. Рескрипт Екатерины II от 3 июня 1786 года // Полное собрание законов Российской Империи с 1649 года — Т. XXII 1784–1788 — СПб, 1830. — № 16400. — С.604–605; Донесение бар. О.А.Игельстрома имп. Екатерине II об организации так называемых расправ и должности старшин в каждом из 32 поколений от 10 мая 1786 г. // Материалы по истории Казахской ССР… — № 12. — С.71–72;Воропанов В. Судебные реформы в Младшем казахском жузе в последней четверти XVIII – начале XIX века в контексте международных отношений // Вестн. Челяб. ун-та. — Сер. 10. — Востоковедение. Евразийство. Геополитика. — 2003. — № 1. — С. 139–158.


38. Касымбаев Ж.К. — Указ. раб. — С. 200–201.


39. Гумилев Л.Н.Черная легенда. Друзья и недруги степи. — М., Айрис Пресс, 2003.- С.30, 34.


40. Там же. С.230.


41. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф.Избранные произведения. — Т. 3. — М., 1981.


42. Там же. — С. 362–363.


43. Султанов Т.И.— 2001. Указ. раб. — С. 169.


44. Валиханов Ч.Ч.[Родословное древо казахских ханов и султанов] // Собр. соч.: В 5 т. Т. 4. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985. — С. 174.


45. Валиханов Ч.Ч.Письмо профессору И.Н.Березину // Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984. — С. 165; Ерофеева И.В. —  Указ. раб. — С. 90–91.


46. Донесение бар. О.А.Игельстрома имп. Екатерине II о враждебном отношении султанов к учреждению расправ от 9 ноября 1787г. // Материалы по истории Казахской ССР… № 28. — С. 101–102.


47. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И.Казахстан: Летопись трёх тысячелетий. — Алма-Ата: Рауан, 1992. — С. 347–348.


48. Ерофеева И.В. — Указ. раб. — С. 31, 33.


49. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. — 1992. Указ. раб. — С. 347;Вяткин М. —  Указ. раб. — С. 95.


50. Донесение бар. О.А.Игельстрома имп. Екатерине II о причинах борьбы в Малой Орде от 31 октября 1785г. // Материалы по истории Казахской ССР… — II. — С.65–68.


51. Ерофеева И.В.— 2003. Указ. раб. — С. 13; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004. 2-е изд., испр. и доп. — С. 368. — (Orientalia). — С. 276.


52. Валиханов Ч.Ч.Записки о судебной реформе // Собр. соч.: В 5-т. Т. 4. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985. — С. 88; Касымбаев Ж.К. —  Указ. раб. — С. 98–99.


53. Ерофеева И.В.— 2003. Указ. раб.; Муминов А.К. Казахские ходжи // SHYGYS. — 2004. — № 1. — С. 229–235.


54. Левшин А.И.Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей / Под общ. ред. акад.М.К.Козыбаева. — Алматы: Санат, 1996. — С. 314; Речкина И.А. Организация мусульманского правления в казахской степи в конце XVIII – начале XIX вв. // Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность: Междунар. Евраз. форум (III науч. конф.): Тез. докл. и сообщ. / Под ред. А.П.Толочко. — Омск: Омск. гос. ун-т, 2003. — С. 79–81.


55. Указ Именной, данный Сенату 22 сентября 1788 г. // Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). — М., 2001. — № 12. — С. 51.


56. Готье Ю. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. — М., 1913. — С. 114.


57. Там же. — С. 329.


58. Полное собрание законов...,  № — 16400, 16292; Ислам в Российской империи...,  № — 11, 12, 13, 14, 16, 17, 18, 21, 23, 24.


59. Речкина И.А. — Указ. раб. — С. 80.


60. Указ Екатерины II уфимскому и симбирскому генерал-губернатору Апухтину об обеспечении порядка в Малой орде, учреждении пограничного суда в Оренбурге и пр. 2 мая 1784 г. // Материалы по истории политического строя … — № 34. — С. 62.


61. Лапин Н.С., Селиверстов С.В. — Указ. раб. — С. 208.


62. Рескрипт Екатерины II от 3 июня 1786 г. // Полн. собр. законов. — № 16400. — С. 604–605.


63. Вяткин М.П. — Указ. раб. — С. 306.